Рыбак и чайка

Чайки ткут над Байкалом узоры,
Об ушедших тревожно кричат.
Слышат крики степенные горы,
Осуждают, но мудро молчат.
Наш дружок-костерок догорает,
Пляшут тени ушедшего дня,
Грань меж явью и грезами тает –
Хорошо у живого огня.
Мой напарник – в рыбалке бывалый,
Друг и брат для него сам Байкал,
Распахнув душу водочкой шалой,
Мне легенду одну рассказал:
Баргузин шел тяжелой походкой,
Греб рыбак, от усталости взмок.
Вдруг с небес что-то плюхнулось в лодку –
Чудо в перьях, писклявый комок.
Как щуренок в желанную реку,
Гордой чайки голодный птенец
За спасеньем нырнул к человеку,
На ветру обессилев вконец.
«Не до гордости мне. Привечай-ка», -
Молчаливо комочек просил.
И рыбак пожалел сердцем чайку,
В дом принес, отогрел, накормил.
Чайка выросла, стала хозяйкой,
Человек дал и стол ей и кров.
И рыбак очарован был чайкой,
И делил с ней нехитрый улов.
Он придумал ей имя: «Марфуша».
Так умершую звали жену.
Марфа знала в волнах и на суше
Среди всех только лодку одну…
Песню краткую лето допело,
Обезлюдел рыбацкий причал,
Чайка в стае на юг улетела,
И рыбак ей «Прощай» прокричал.
Злилась зимушка – ведьма седая,
И морозец творил беспредел.
А рыбак наш, весну ожидая,
В небо часто подолгу глядел.
Вот и тронулись первые льдины,
Возвращаются птицы домой,
Солнце тонет в разводьях глубинных,
А рыбак все равно сам не свой.
Появились и первые чайки,
И опять птица в лодку летит.
Сердце бьется: «А ну, угадай-ка,
Что за гостья к тебе так спешит».
Словно солнышко глянуло в душу,
И рыбак еле слезы сдержал,
Тихо вымолвил: «Здравствуй, Марфуша.
Ты вернулась. Как долго я ждал».