Живой. Неживой. История вторая часть I

Ленивый октябрьский туман, выбрал город своей кроватью, и грузное, молочное тело, мгновенно погрузилось в сон.
Тщетно пытался усталый ветер помешать туману, плотнее, укутаться в свое одеяло, и все реже сквозь слабые прорывы был виден уютный, манящий посетителей неон.
- Эй, паренек! – окликнул прохожего стоявший у дверей подвыпивший завсегдатай – Дик.
 - Не хочешь ли промочить горло, первосортным грогом, в такой-то промозглый вечер. – И, подмигнув, он увлек, не особо сопротивляющегося молодого человека  внутрь «Agnes’s».

Что остается осознавшим неизлечимость своих ран? Тем, кто понял коверкающий эффект лекарства под названием «время»?
Не раз ошибавшиеся, но продолжающие жить по принципу – делай что должно,
все они тянутся туда, где боль хлопает  их по плечу, приговаривая: «Не изменяй себе. Особенно если ты прав».

***

- Историю! –  Историю!  Историю!
- ИСТОРИЮ - Горланили посетители, стуча кружками о стойку.
- Историю! –  Историю!
               
Воздух погребка Агнессы успел пропитаться хмельным духом, жженым сахаром и табаком.
Штаны уже прилипали к пивным лавкам у  жаждущих забыться, огрубевших мужчин.
 Черные от копоти -  ради минут счастья, оставившие свои утлые жилища за пеленой октября, этим вечером они не хотели чинить гардины, обсуждать семейный бюджет, на который  вкалывали от рассвета и до захода солнца.
Все собравшиеся здесь тратили заныканное - на несколько часов недосягаемой красоты.
И счастье разливалось по лицам трудяг, находивших заветный, неуловимый в осеннем тумане бар, в котором Агнесса разольет пылающий грог, а Эрл прослезит заматеревших мужиков таинственной историей.

- Историю?  Вам всем здесь рассказать историю? – Подначивал Шутник собравшихся вокруг него.
- Идите под крылышко к своим женушкам, они вам покажут, как вести хозяйство по новому домоводству от Маргери Тирелл.

- Эрл, ты злой – сквозь общий смех горланил кто-то…
- А кто же, как ни женщины вдохновляют нас на великие дела?! – перекрикивал другой пьяный голос.

- Женщины! – Воскликнул Шутник.
И, смачно хлопнув Агнессу по бедру, хитро прищурился.
- Один Английский блудник, не смотря на свою голубизну, точно подметил: «женщины вдохновляют нас на великие дела, но вечно мешают нам их творить»*.
А другой бравый путешественник и любимец дам с ним согласился: «Я ученый и философ. Я, как и все поколения философов до меня, знаю цену женщине, ее слабости, ее подлости, ее бесчестности, ее гнусности, ее прикованности к земле и ее глазам, никогда не видящим звезд… Мужчина отличен от женщины. Она льнет к непосредственному и знает только насущные потребности. Мы знаем честь, которая выше ее чести, и гордость, которая выше самых фантастических грез ее гордости. Глаза наши видят далеко, видят звезды; глаза женщины не видят ничего дальше твердой земли под ее ногами, груди любовника на ее груди и здорового младенца на ее руке…»**
- Но, несмотря на все это – без них не было бы  ни прекрасных, ни страшных историй – заключил Эрл, жестом попросив барменшу подлить грога.
Зал притих, по многозначительному выражению можно было понять, что Шутник был готов к рассказу.

- Пора… пора забав придуманных зрелыми матронами, пускающимися во все тяжкие. Переменчивая осень – готовая подарить последний
…день октябрьский! О Как чудесно!***
Да, осень поздняя прекраснее всего!
Синеют небеса. Осенний воздух чист.
     На землю с шелестом ложится желтый лист.
     Не так уж зной томит, не так уж ярки краски,
     И мягкой осени задумчивые ласки
     Не оскорбляют сердца моего.

Один мой старинный друг зашел в эту дверь, в такой же туманный вечер как этот…
Тогда еще у Агнессы не было неоновой вывески, да и про само заведение мало кто знал, так что я был немало удивлен такой встрече.
Буд-то бы само провидение свело нас тогда вместе.
Последнее время мы не ладили с ним, и редко виделись.
Мало того – мы враждовали!
И сам факт, что он нашел меня - говорил о случае выходящим за рамки.

- Он знал и о моей к нему неприязни, - многозначительно сказала миниатюрная брюнетка, протирая стаканы за барной стойкой.

- Да, Агнесса его тоже не жаловала. Мы все трое были связанны одним взаимовыгодным дельцем, в котором Чтец нас кинул, после чего мы расстались… (Шутник на мгновение задумался) соблюдая холодный паритет. 

- Ко времени нежданного визита я уже перевернул пару – тройку грогов, и раскуривал, как и сейчас, свою трубку, под нестареющую Snakebite малыша Купера.

…You'll never hide, baby understand
Snakebite drags you under
I'm Snakebite
They call me Snakebiteаааааааааааааааааааааааааааааааааааааййййт… Резко оборвавшийся в музыкальном автомате шок-рок, нарушил атмосферу погребка.
Эрл, с азартом перекрикивавший динамик, молниеносно подхватил свою трость, стоявшую тут же у бара, и с яростью швырнул ей в тишину, образовавшуюся в углу, из которого секунду назад раздавались приятные звуки.

- Ты опять?!! – Закричал с еще большей распаленностью Эрл, вглядываясь в темную, опустевшую часть зала.
Лампы джук-бокса враждебно затрещали.
Дик умоляюще заглянул в глаза Агнессы:

- Может не надо? Может не сегодня?

Эрл вылез из-за стойки.
Публика напряглась и замерла.
В тишине слышно было, как щелкает ток в нитях накаливания «Вурлитцера», и стук каблуков.
Шутник преодолел добрую половину погребка.
- ааааааааааАААААААААААААААААI'm Snakebite
I'm your only man
Snakebite is your lover – вновь взорвался динамик, осветившийся разогретыми лампами.
От неожиданности  все вздрогнули,  Дик же оказался на полу, слетев с табурета.

- Иногда – моя старая любимая техника заедает, прерывая мои истории. Она такая же стерва, как осень, такая же ворчунья как наш Дик, и такая же ревнивица как Агнесса! – Расхохотался Эрл, повернувшись к зрителям, и театрально распахнув руки.

Все дружно поддержали смех.
Агнесс с неизменным мастерством разлила пылающий грог по кружкам.
Двое помогли встать ворчащему Дику, до сих пор недоверчиво косившемуся на джук-бокс.

А на улице…
Туман еще удобнее устроился на ночлег, не давая завязшему ветру разогнать пелену укрывшую неон бара «Agnes’s».

http://www.stihi.ru/2015/09/24/6205

*Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея
**Джек Лондон - Межзвёздный скиталец (Смирительная рубашка)
*** Эдмон Ростан. Сирано де Бержерак