и может - ты забудешь зло...

ты не пугайся, проходи.
я здесь... лежу с дырой в груди,
но не для ордена.
да сколько в пуле той свинца?
а получилось - до конца
дорожка пройдена.

промчалась жизнь секунды в три.
ты, если хочешь, пореви -
здесь больше нет кому.
вот - даже поп ушёл, спеша.
видать - глуха моя душа
к Закону Ветхому.

а что? скучать ей не пришлось,
пока я вкалывал, как лось,
мотаясь по миру.
пусть пресно пил и скупо ел,
но отвращение имел
к "шестому номеру".

и крепко бил промеж рогов
тем, кто со мной был не готов
играть по-честному.
а после, с "финкою" в боку,
полз, зубы стиснув, к маяку,
лишь мне известному.

был не замечен, не судим,
а что бобыль - так хрен то с ним -
с семейным ужином.
что бабы, здравые вполне,
сумеют полюбить во мне,
насквозь простуженном?

вам дай зарплату, да аванс,
да на ушко пропой романс
в уютной комнате.
а стоит укатить на год
туда, где в мае - ледоход,
так и не вспомните.

ну, положи уже цветы...
прости, конечно же, есть ты -
совсем особая.
да что ж я, в самом деле - зверь?
с тобою рядышком, поверь,
глядел бы в оба я.

и на руках тебя б носил.
на что, а уж на это, сил
Всевышним дадено.
тут подвернулась мне одна -
прораба нашего жена -
такая гадина!

он ей - манто и ресторан,
и деньги, пачками, в карман -
на панталончики.
а я её в охапку сгрёб,
да так и выпил всю, взахлёб,
в пустом вагончике.

она потом, почти-что год,
смешила весь честной народ,
за мною бегая.
сама - куда уж здоровей?
к тому ж, веснушки - до бровей!
на что мне пегая?

прораб, зараза, ё-моё,
из шкафа вытащил ружьё -
наследство дедово.
ей - пулю в лоб, мне - пулю в грудь.
так-что прощай, и всё забудь,
уйдя отседова.

а ежели приснится вдруг
тебе, что смерть моя - лишь трюк
судьбы-уродины -
там, за церквушкой, метрах в ста,
моя могилка у куста,
кажись, смородины.

на ней ты не найдёшь венка
и накренился крест слегка
к гнилой скамеечке.
и может - ты забудешь зло,
и станет мне в гробу тепло,
как в телогреечке!