Исповедь

Я долго думал и мечтал, и в четырех стенах гадал,
Как следует начать своё стихотворение.
Но в голове моей мелькал лишь мыслей шквал,
И он мешал продумать мне моё творение.

Тогда сошелся я на мысли, что всё бессмысленно и глупо,
Страдать и душу изливать, не лучше ли уйти в науку?
Но мне не место среди точных знаний тех,
Пришлось вернуться мне туда, где вечно слышен горя смех.

Вернуться мне туда пришлось, в кружок безликих графоманов.
И хоть я сам не лучше, но на них спустил бы стаю доберманов.
Я ханжа, лицемер и лжец - готов во всем сознаться вам.
И даже в том, что я за грош тут каждого из вас продам.

Я соглашусь, что мои рифмы элементарны и глупы,
И что я вовсе не поэт, а клоун, что смешит тут всех.
Но кто же мне сказать готов из всей бездушной той толпы,
Какой я трус и лицемер, как похоронен мой успех?

О, да. Никто. Остался я один. Один среди своих "творений".
И мне казалось, что тогда я был как одинокий гений.
Но свет забрезжил и я понял, насколько сильно я был слеп.
И если бы я не прозрел, кто знает, где б стоял мой склеп.

А свет тот с каждым новым днем горел всё ярче и яснее.
И я тогда не мог поверить, что будем мы когда-то с нею.
Что сблизимся когда-то и... не будем расставаться век.
И вновь я понял, как был глуп, и вновь прозрел: я - человек.

Пусть не всегда идет всё гладко, пусть время строит козни злые,
Пусть и погода вдруг сыграет с нами шутку, но отныне
Я больше не готов мириться с "судьбою", "кармой" и "везеньем".
И рук не опущу, и наслаждаться буду жизни каждым сладостным мгновеньем.

Она боится, как бы я не заболел, иль не замерз до смерти,
А я боюсь вдруг потерять моменты счастья эти.
Но разве можно утверждать, что кто-то беспокоится чуть меньше,
Чем другой? Отнюдь. Но мне от этого не легче.

И вновь я честен буду с вами и снова душу изолью.
Меня действительно пугает возможностью потерять одну.
Одну ту самую, что дарит мне света полную луну.
И не найдется слов, чтоб передать, как я её люблю.