Неприкосновенный запас

***
А грехи властей — как осенней тьмы, намело за век, да за тыщу лет. От тюрьмы чужой до своей сумы протянулся путь, протоптался след. Ой ты, гой еси, Калита Иван усмирил людей — тишина в Твери. Для Орды с Руси собирает дань, дань огромную... Как его корить.
.............
Заправляет Пётр под ботфорты шёлк: Петербург — он Санкт, Петербург — он свят. По болотам здесь раб-мужик прошёл, возводя чиновничий роскошь-град. Где просителя доля странная: нет ни имени, ни заметности — у народа противу барина: благородий, сиятельств, светлостей.
.............   
Как он курит трубку в своей ночи, наш Большой Пахан — залюбуешься. То ли Главный Бес, то ль мудрец-джигит — по сии года спорит улица.

А по сторонам трёх сибирских рек Дух крестьянский — ветром — на пажитях. Не вернуть судеб, не замедлить бег, не познать нам Прошлое, страшное.
..............
Эх, копьём бы в глаз Змею лютому, Змею гордому, во традиции, гнать бы, гнать его — до заутрени, а в заутрени — повиниться бы...

Нам бы силушку, нам бы свет набрать от Заступницы, в день Успения. Но грехи отцов не пускают в рай, нет в языцех благоволения. Вот ещё виток, вот ещё заход, предстояние бесконечности. Тройка наша Русь всё летит вперёд, да от Гоголя к Достоевскому.   

***