Тим. гл. 26. 8. по Колин Маккалоу

26.8.

Своё намеренье спокойно
Лежать, не двигаясь, забыл,
Но вёл себя вполне достойно,
Жену свою он не будил.

Теперь, когда уже всё можно,
Смотреть, тем боле, на неё,
Он очень даже осторожно
Уже рассматривал её.

Удобно положив подушку,
Ему смотреть чтоб сверху вниз,
Он любовался, как игрушкой,
Как завоёванный им приз.

Пленила всё воображенье
Её божественная грудь,
И вызывала возбужденье,
Не мог и глаз он отвернуть.

Когда же эти самы(е) груди
Прижаты и к его груди,
Он всё на свете позабудет,
Ему — другого нет пути.

Отдать себя во власть природе,
Слиянью двух желанных тел,
Что называется в народе
Важнейшим из возможных дел.

Её другое как бы тело
Родилось только для него,
Давно «желал иметь с ним дело»,
Но до сих пор не знал всего.

Не сознавал, что и другие
Имеют то же, что она,
И потому все остальные,
И в этом не его вина;

Не могут Мэри быть подобны,
Такая лишь она одна,
Она подобна лишь Мадонне,
И лишь ему даны права.

Владеть всецело её телом,
Она принадлежит ему,
Как он когда-то сам весь в целом,
Был предан мишке своему.

Никто не прикасался к Мэри,
Один лишь он из всех мужчин,
Он папе своему поверил,
Ведь папа Тиму — старший чин.

Он всю ответственность в том помнил,
Что с нею будет — в первый раз,
Он лучше, чем другой, исполнил
Свой долг мужчины — высший класс.

В пылу слепой, животной страсти
Не мог он точно вспомнить всё,
Чему отец учил по части,
Всё, что касается её.

Но тешил он себя надеждой,
Что вспомнит больше в другой раз,
Не будет он таким невеждой,
Любуясь телом вот сейчас.

Он предан Мэри бескорыстно,
Казалось, шла она извне,
Настолько чувства были чисты,
Как будто «плыл он на волне».

Волне не малой, а высокой,
На самом гребне той волны,
Волне любви, текущей соком,
Достойной всей людской молвы.

Ему не страшно было с Мэри,
Он в безопасности жил с ней,
Во всё теперь он Мэри верит,
И защищён от злых людей.

Не возникало ощущенья,
Что было раньше, как всегда,
«Неполный доллар», как сравненье,
Что для него была беда.

«Ах, как прекрасна моя Мэри! —
Всё продолжал осмотр жены:
Она распахнута, как двери,
Ему детали все важны.

Её обвисший подбородок,
Морщинки, складки на лице,
Наш Тим, как редкий самородок,
Об этом думал лишь в конце.

Он не считал всё недостатком,
Всё в Мэри нравилось ему,
У Мэри стал он, как придатком,
Как раз всё по его уму.

А он всё любовался Мэри,
Глазами, полными любви,
Он сам себе не мог поверить,
Что все мытарства — позади.

Считал, что всё «у ней» прекрасно,
И, обнажённый, лёжа с ней,
Считал совсем он не напрасно,
Терпел все муки столько дней.