Каракулевое

Снежинка на каракулевой шубе как слеза;
богатые не плачут - это, детка, не кино,
богатые боятся на минуту опоздать
на чьё-то презентабельное псевдополотно -
позировать отчаянью и пепельнице лгать,
что только по субботам позволительно курить.
Плешивая конфессия уродует кровать,
кровавят отражение собою снегири -
пустое отраженье не отмытого стекла
от жалоб сигаретных на беспочвенность вины,
от жалоб сигаретных на безвкусие вина.
Художники смелеют, и закручивать винты
становится им легче и сподручнее - цветной
спадает с голых плеч осоловелый палантин.
Богатые не плачут - это, детка, не кино,
богатым громко плакать их каракуль запретил.
Снежинки отпевают, воцерквленные тоской,
диковинную глупость королевны на плечах.
Влюбленная, пожалуйста, на холоде не стой,
пускай сегодня даже ты настолько горяча.
Художнники смелеют - нервы в косу заплетать
становится сподручнее и ангельски-легко.
Плешивая конфессия уродует кровать,
подушка превращается в огромный снежный ком.
Каракулевым облаком плывешь к себе домой,
на шубе не слезинки, только белоснежный пух.
Влюблённая, пожалуйста, на холоде не стой,
последний огонёк на этаже его потух,
он спит, обнявши крепко простодушный палантин,
он спит, не понимая остроты своих ножей,
он спит, не понимая, что ему хватило сил
оставить тебя голой в первоснежном кулеше.