Загадки доктора Захарьина

В 2014 году исполнилось 100 лет Московской клинической туберкулёзной больнице № 3 имени профессора Григория Антоновича Захарьина, называемой обычно «захарьинской больницей». Эта дата – повод вспомнить об известном русском терапевте.

185 лет назад в Пензе родился один из самых известных московских докторов Григорий Захарьин. Он любил и знал медицину. Любил и почитал славу. Любил и ценил деньги. О достижениях, характере и личностных качествах Захарьина много говорили, писали и спорили знавшие его однокурсники, коллеги, ученики, пациенты. Он был первым среди современников в профессиональной и научной карьере, во взаимоотношениях с влиятельными людьми, но не открывал даже близким секреты своих помыслов, о реализации которых можно судить, сопоставив даты и события его не очень продолжительной (68 лет) жизни.

Его личность многогранна. Что принесло Захарьину большую известность? Блестящее знание терапии или скандалы, благотворительность, научная деятельность, врачебная стезя или коммерческие сделки? Как могли сочетаться в профессоре Захарьине такие не сочетаемые качества, как благотворительность и любовь к деньгам?

Выводы о загадочной личности, непростом нраве и интересной судьбе Григория Антоновича Захарьина можно сделать по его заслугам, высказываниям и поступкам в рамках 50 лет его сознательной жизни в Москве, куда он приехал в 18 лет, поступив на медицинский факультет Московского университета.

                В воспоминаниях современников

«В течение нескольких десятилетий занимал он первое место среди русских врачей и пользовался очень громкой известностью за границей как замечательный диагност, ставивший диагноз в самых сложных случаях с поразительной правильностью, каким-то гением угадывавший тайны больного организма», было написано в некрологе Григорию Антоновичу Захарьину 24 декабря 1887 года.

Захарьин был непревзойдённым лектором, о чем говорили многие современники. Вот что пишет ученик Захарьина А.П. Губарев: «В построении его речи чувствовалось преобладающее влияние логики: факты и объяснения нанизывались, образуя целую цепь отдельных силлогизмов и их посылок. Оттого-то каждому казалось ясным все то, что он говорил, столь убедительным и доказательным всё то, к чему он приходил в своих заключениях».

Преподавание Захарьина было индивидуальным. Он не раз напутствовал коллег - преподавателей, что «нужно читать лекции так, чтобы средний студент вынес с каждой лекции и навсегда зафиксировал как можно больше полезного, - того, чего он не узнает из книг и даже от других преподавателей» (Н.Ф. Голубов).

Антон Чехов, будучи студентом медицинского факультета Московского университета, восхищался ораторским талантом Григория Антоновича. Правда, когда он читал позже изданный профессором Захарьиным двухтомник «Клинических лекций», будущий драматург отметил, что «талантливые педагоги и ораторы не всегда могут быть способными писателями» и что в письменном варианте «...есть либретто, но нет оперы».

Захарьина ценили как врача и лектора, но черты характера и чудаковатость, усугубляющаяся с годами, делали его характер невыносимым. О странностях и сумасбродстве известного московского доктора говорили не только в кулуарах, в университетских коридорах и ординаторских, но и писали в медицинских журналах того времени. Многие отмечали, что вежливым или нейтральным он всегда был по отношению лишь к равным себе по социальному положению или вышестоящим.

В 1894 году Григорий Захарьин стал лейб-медиком Александра III, но и в императорском дворце вёл себя тоже весьма странно: императору не всё нравилось в поведении учёного. Что уж говорить об остальных. С коллегами, студентами, пациентами, с простыми людьми он мог быть крайне нетерпимым и несдержанным по отношению к ним. Порой он безжалостно бранил ординаторов в присутствии незнакомцев, мог унизить больного и его родственников за несоответствующий внешний вид или полноту. При несогласии с диагнозом в присутствии пациента унизительно отзывался о враче, его поставившем.

Захарьин на пике своей карьеры рассорился с большинством профессоров и коллег на факультете (в том числе с Н. Ф. Склифосовским) из-за несовпадения во мнениях, считая себя всегда и во всём правым. Это называли странностями профессора, причисляя его к «московским оригиналам», но закончилось захарьинское сумасбродство бойкотом студентов и отстранением ведущего терапевта Москвы Захарьина от преподавания.

Уже спустя годы после отставки это событие стало легендой с множеством составляющих. Как обычно бывает в нашем мире, непосредственная причина увольнения была одна: бойкот. Мотивов, приведших к ней – множество.

                Становление личности

Родился Григорий Захарьин в семье небогатого помещика. Всё детство провёл в Саратовской губернии. Его мать – дочь переехавшего из Германии в Россию в начале XIX века врача Григория Ефимовича Геймана, в честь которого и назвали мальчика.

Григорий Захарьин был зачислен в МГУ в 1847 году как своекоштный студент (от польск. koszt — расходы по содержанию), то есть сам оплачивал своё образование и проживание на вольной квартире. Говоря о его трудолюбии, скромном быте и усердии в учении, биографы Захарьина не исключают финансовой помощи и личной поддержки Григория дядей Родионом Гейманом и в годы учёбы, и после окончания университета: в частности, в его протекции племянника на должность ассистента терапевтического отделения факультетской клиники. Родной брат матери Родион Гейман был чиновником высокого ранга: Действительным статским советником, а также профессором химии Московского университета, членом различных научных российских и зарубежных обществ.

Аттестат об окончании Московского университета в 1852 году был выдан Григорию Захарьину с такими словами: «При отличном поведении, окончив курс по медицинскому факультету, … утверждён в степени лекаря с предоставлением ему права по защищении диссертации получить без экзаменов степень Доктора Медицины».

Диссертацию он защитил в 1853 году, написав 90-страничный труд «Учение о послеродовых болезнях, изложенное Григорием Захарьиным» с посвящением «Родиону Григорьевичу Гейману, …, высокоуважаемому дяде в знак искренней любви и истинной благодарности». После таких слов вывод один: дядя Родион сыграл огромную роль в судьбе и становлении племянника.

Сначала Григорий Захарьин на два года остался ассистентом в университетской клинике профессора А.И. Овера. Кроме обретения клинического опыта (профессор Александр Иванович Овер был учеником Матвея Яковлевича Мудрова) Захарьин перевёл на русский язык статьи Мишеля Фуко, Рудольфа Вирхова и других европейских учёных, опубликованные в «Московском врачебном журнале». А по истечении определённого правилами срока ассистентской работы на кафедре он не вернулся в Поволжье и не стал практикующим врачом, а поехал стажироваться заграницу. Видимо, опять же не без участия именитых родственников: теперь уже симпатизировавшего племяннику старшего брата матери Венедикта Геймана, который был статским советником и доктором медицины, служившим в Московском военном госпитале.

Обучение в Европе вместо запланированных двух лет хитро переросло в три. В Берлине, в Париже, в Вене Захарьин вместе с С.П.Боткиным учился у Рудольфа Вирхова (основоположника клеточной теории в медицине), Людвига Траубе (основателя экспериментальной патологии), Клода Бернара (основоположника современной физиологии и экспериментальной патологии), профессора терапии Йозефа Шкоды. Под руководством европейских светил он написал несколько научных работ по гематологии и физиологии человека, которые были переведены, как и его последующие научные труды, на несколько языков.

Из Европы Григорий Захарьин вернулся уже не робким юношей, обдумывающим бытие, а известным врачом, уверенным в себе, в своём настоящем и будущем. Он активно включился в клиническую и преподавательскую работу, не пропускал заседания Физико-медицинского общества, где периодически демонстрировал свои медицинские наблюдения. Слухи о докторе, умеющем лечить разные недуги, ползли по Москве и окрестностям.

                Не только карьерный рост

После ухода А.И. Обера в отставку в 1864 Григорий Антонович Захарьин стал профессором и директором факультетской терапевтической клиники Московского университета.

По 2 часа в день (кроме воскресений) он читал лекции с демонстрацией пациентов, ежедневно смотрел больных, вникал в лечебные, административные и хозяйственные вопросы. В течение 35 лет его лекторской деятельности университетская аудитория Московского университета была переполнена. Говорят, что среди западноевропейских лекторов не уступал ему лишь один из основоположников современной невропатологии и психотерапии Жан-Мартен Шарко, но тот читал 1 лекцию в неделю.

Захарьин был большим специалистом в сборе анамнеза. Считал, что клинический преподаватель основное время и внимание должен уделять разбору и демонстрации больных.

Из воспоминаний П.С.Алексеева: «Захарьин… внёс в область практической медицины… метод исследования больных и своеобразный, совершенно самостоятельно выработанный взгляд на лечение – терапию в обширном смысле. При хронических болезнях Захарьин обращал прежде всего внимание на питание, при острых на конституцию и сложение больного».

Захарьин выработал свой метод исследования больных, который изложил, как мы уже знаем, в двух томах «Клинических лекций».

Он считал одним из самых удачных высказывание английского философа Фрэнсиса Бэкона: «Врачебное искусство целиком заключается в наблюдении». Клиническое мышление он ставил выше дополнительных методов исследования. Это принципиально отличало его, московскую терапевтическую школу от петербургской школы и подхода к пациенту профессора Сергея Петровича Боткина, с которым Захарьин конкурировал всю свою жизнь.

В 1885 году, в честь 25-летия активного служения Захарьина медицине и образованию, министр народного просвещения утвердил его в звании заслуженного ординарного профессора. Лекции Григорий Антонович стал читать значительно реже. Вёл частную практику. Выпустил в свет учебник «Частная патология и терапия внутренних болезней».

В этом же году покровитель Захарьина, его благодарный пациент граф Д.А.Толстой – министр народного просвещения при Александре II и обер-прокурор Святейшего Синода ходатайствовал о получении Г.А.Захарьиным диплома Почётного Члена Императорской Академии Наук. В благодарность за своё лечение граф Дмитрий Толстой подарил своему лечащему врачу ещё и свой портрет со словами: «Полагая, что Вам приятно будет вспомнить о человеке, обязанном Вам здоровьем, позволю себе послать Вам на память обо мне мой портрет. … этот портрет должен выразить всю признательность к Вам за исцеление меня от опасной болезни».

Вместе с регалиями профессора росла и цена за его врачебные консультации. Современники в разговорах и в прессе отмечали, что лечиться у Захарьина человеку среднего достатка было сродни разорению.

                Реформы преподавания

Григорий Антонович Захарьин разделял взгляды профессора патологии и терапии МГУ Матвея Яковлевича Мудрова в отношении задач медицины, значения среды в этиологии болезни, методов диагностики и лечения.

Свою роль в формировании медицинского мировоззрения Захарьина сыграл

и профессор Иустин Евдокимович Дядьковский, который различал лечение «предохранительное», т. е. профилактическое, и «восстановительное», выступал против подражания иностранцам, изложил материалистическую трактовку медицинских проблем, расширил границы социально-бытового анамнеза.

Матвей Мудров вместе с доктором медицины Фёдором Иноземцевым подготовили почву для перестройки системы преподавания в медицинских вузах России, которую с радостью преобразовал Захарьин.

Сторонник дифференциации в медицине, Захарьин выделил в Московском университете самостоятельные курсы педиатрии, гинекологии, нефрологии, был инициатором создания отдельных профильных клиник. Так в 1866 году он выделил в своей клинике 2 детские палаты, которые впоследствии были реорганизованы в первую в русских университетах детскую клинику.

По поводу терапии и гинекологии как специального медицинского направления Захарьин говорил: «Нам, терапевтам, нельзя знать всего, а лечить и пользовать женщин от их болезней мы не умеем; нам специалист необходим, а специалисту стационар…». А в 1874 году он создал в своей клинике гинекологическую палату, которую вёл Владимир Снегирёв – один из основоположников гинекологии как научной дисциплины в России.

Захарьин ввёл в курс преподавания бактериологию как самостоятельный и обязательный предмет.

И вместе с тем Захарьин был против некритического переноса опыта европейской медицины на русскую почву, ставил цель направить русскую медицину по своему пути.

В 1890 году Факультетская терапевтическая клиника Московского университета под руководством Захарьина переехала на Девичье поле.

                Коммерческая жилка

К сорока годам, менее чем за 20 лет своей медицинской, преподавательской и коммерческой деятельности, Захарьин стал человеком очень состоятельным. В 1870 он мог быть благотворителем любого обедневшего учреждения: разово жертвовал двухгодичное жалование профессора на благотворительные цели. Правда, как показывают исторические параллели, не совсем уж бескорыстно.

Свой капитал Григорий Антонович Захарьин обрёл не только благодаря медицинской практике, что, наверное, было бы невозможно даже при известной всем высокой оценке профессором своих врачебных консультаций. Он наблюдал за здоровьем разного рода влиятельных особ Москвы, среди которых был возглавляющий тогда Московскую еврейскую общину миллионер Лазарь Поляков.

При необходимости Захарьин лечил его, а в свободное время до определённой поры поддерживал с ним дружеские отношения. Известный банкир в долгу не оставался: с успехом помещал деньги Захарьина в свои коммерческие и земельные банки.

В конце XIX века с помощью этих вложений Захарьин купил кроме поместья в родной ему Пензенской области ещё и Подмосковную усадьбу Куркино площадью 30 десятин, что эквивалентно почти 33 гектарам земли.

Надо сказать, что это были не первые обретения Захарьина. Покупка в кредит с погашением в течение нескольких лет в начале врачебной карьеры, в 1864 году, имения в Орловской губернии по соседству с родовым имением жены позволила ему осуществить сокровенную мечту: получить дворянский титул. Претендуя на древность своего дворянского рода и доказав своё происхождение от представителя дворянства, известного ещё со времён Михаила Фёдоровича, Захарьин вместе с семейством был внесён в Дворянскую Родословную книгу Московской губернии. Для финансовых магнатов того времени это было крайне важно и необходимо.

Ещё раньше, сразу после бракосочетания и венчания в апреле 1862 года с дочерью средней руки помещика Орловской губернии дворянкой Екатериной Апухтиной Захарьин купил недалеко от Сухаревой башни, на Мещанской улице (ныне проспект Мира, 20) собственный двухэтажный каменный особняк. Дом и тогда стоил недёшево: больше 14 тысяч рублей, в то время как его годовое жалование как адъюнкта факультетской терапевтической клиники составляло 714 рублей 80 копеек.

Учитывая, что финансовую помощь Захарьин не мог получить ни от отца, ни от родителей жены, вышеизложенные факты приобретений говорят о врождённой коммерческой жилке Захарьина, которую он сумел развить за годы жизни до таланта.

                Заслуги и достижения

В январе 1871 года в ответ на пожертвование трёх тысяч рублей Физико-медицинскому обществу Григория Антоновича Захарьина избрали президентом этого общества.

Зная иностранные языки, профессор Захарьин активно общался с профессурой из Европы. Например, состоял в дружеской переписке с одним из основоположников кардиологии терапевтом из Франции Анри Юшаром. А когда Юшар был специально командирован в Россию для изучения захарьинского метода расспроса больных и его системы преподавания, Григорий Антонович прочёл лекцию на французском. Впоследствии Юшар подготовил предисловие к французскому изданию лекций Захарьина, а переведённые на русский язык лекции Юшара "Болезни сердца и их лечение" способствовали распространению функционального подхода русских врачей к проблемам кардиологической патологии.

Имя Захарьина и сегодня часто вспоминают клиницисты и рефлексотерапевты, говоря о зонах Захарьина-Геда. Повышенную кожную чувствительность или болезненность при определённой патологии внутренних органов обнаружил в 1883 году Захарьин, а через 15 лет английский врач Гед.

Григорий Захарьин детально разработал клинические проявления туберкулёза лёгких. Благодаря нему, в доренгеновский период врачи узнали что такое очаговый верхушечный туберкулёз, острый милиарный туберкулёз, ранний инфильтрат, казеозная пневмония, хроническая кавернозная чахотка, туберкулёзный плеврит.

Захарьину принадлежит разработка и изучение клинической симптоматики сифилиса, в том числе сифилитические поражения сердца и лёгких.

Профессор Захарьин разработал учение об инфекционной этиологии желчнокаменной болезни, изучал значение лихорадки для больного. Он считал, что лихорадка – полезный элемент самозащиты организма, и если она не выходит за определённые пределы, лечить её не стоит. Он разработал показания и противопоказания к применению минеральных вод и был убеждён, что Россия богаче Европы своими минеральными водами.

Захарьин был принципиальным противником назначения сложных лекарственных смесей, выступал за отказ от шаблонов в лечении и за строгую индивидуальность терапевтических мероприятий. Свой труд он оценивал высоко, за что его часто упрекали: особенно, если получив крупный гонорар, он не прописывал ничего и ограничивался одним назначением пациенту соответствующего режима. Однажды в разговоре с Иваном Ильичом Мечниковым Захарьин так объяснил свой подход к пациентам: «В Москве врачей много: есть плохие, есть очень хорошие, кому не нравится моя оценка своего труда и досуга – пусть лечатся у других. Для бедных есть клиники, бесплатные лечебницы, и я не желаю отдавать свои силы и время на благотворение; я не могу лечить всю Москву!». Ему приписывают и следующее высказывание: «Врач должен быть независимым не только как поэт, как художник, но выше этого, как деятель, которому доверяют самое дорогое – здоровье и жизнь».

Как пример бескорыстия современники Захарьина приводили Сергея Петровича Боткина, Вячеслава Авксентьевича Манассеина, отказывавшихся от гонораров, бесплатно лечивших неимущих больных. Захарьин  на подобные упреки отвечал так: «Если не угодно, пускай идут в бесплатные лечебницы. Адвокаты Плевако и Спасович за трехминутную речь в суде дерут десятки тысяч рублей, и никто не ставит им это в вину. А меня клянут на всех перекрестках! Хотя жрецы нашей адвокатуры спасают от каторги заведомых подлецов и мошенников, а я спасаю людей от смерти».

                Захарьинская больница в Куркино

Сбережения Захарьина после смерти якобы согласно его завещанию были переданы на благотворительность. Так ли это?

Об этом точно знали супруга, дети, а также близкие семье искусствовед Иван Владимирович Цветаев и художник Игорь Эммануилович Грабарь.

По воспоминаниям современников, всё свое состояние умерший от инсульта Захарьин, оставил сыну Сергею, который пережил отца менее чем на 10 лет, успев, однако, пожертвовать крупную сумму на цветаевский Музей изящных искусств.

После смерти Сергея Захарьина его мать и сестра (жена и дочь Григория Захарьина) решили построить в своём куркинском имении клинический и научный центр Московского университета, которому посвятил свою жизнь Григорий Антонович Захарьин. Архитектурный проект «больницы-памятника, больницы-мавзолея, больницы-произведения искусства» заказали Игорю Грабарю. Он выполнил его.

В 1911 году в Куркино был заложен первый камень больницы, а в 1914 году в ещё недостроенном здании развернулся военный госпиталь (шла Первая мировая война). От этой даты идёт история больницы в Куркино, 100-летний юбилей которой отмечен в 2014 году.

После Октябрьской революции здесь функционировал хирургический санаторий, а в 1921 году развернулся стационар для больных лёгочным и костно-суставным туберкулёзом – филиал Центрального НИИ туберкулёза, ставший в 1930 году санаторием этого института. С первых месяцев Великой Отечественной войны на базе больницы в Куркино был развернут хирургический эвакогоспиталь, который в 1942 году реорганизовали в городскую клиническую туберкулезную больницу.

В 1998 году многопрофильной туберкулёзной больнице №3 присвоено имя Григория Антоновича Захарьина, и среди москвичей она чаще всего сегодня зовётся захарьинской больницей.

Недалеко от больницы – Владимирская церковь 1672 года, которая закрывалась на несколько лет в советское время. В ограде храма – воздвигнутая в 1900 году по проекту Фёдора Шехтеля усыпальница семьи Захарьиных, которую можно посетить и сегодня: она находится в ограде храма. Там похоронен сам Захарьин, его жена и сын.

Григорий Антонович Захарьин был сложным человеком. Но он всегда щедро делился своим опытом и медицинскими знаниями, оставив после себя терапевтическую школу, начав реформировать отечественное медицинское образование, обратив внимание Запада на Русскую медицину.

Фото автора: Памятная доска в клинике на Девичьем поле в Москве. Ныне это Большая Пироговская улица, клиника терапии Первого медицинского. Скульптор Новиков И.Н., 2005

Опубликовано: в журнале "Туберкулёз и социально значимые заболевания" №3, 2015, стр. 94