История нашей земли

Крапива, да погост…
Сравнительно  недавно, до 1973 года, на карте Краснотуранского района значилась деревня Петровка. Сегодня же об ее  присутствии на нашей земле напоминают лишь заросли крапивы, да погост. Об исчезнувшей деревеньке рассказал ее старейший житель Петр Егорович Черентаев. Ему 22 августа исполняется 90 лет.
В 2015 году  Лебяжье празднует свое пятидесятилетие. Все знают, что  сегодня это современное, красивое, удачно расположенное село  объединило в себе два поселения: деревню Биря и село Сорокино, но не всем известно, что чуть позже, в начале 80 годов, оно пополнилось жителями  деревни Петровка.  Именно они привнесли  элементы культуры, традиции, обычаи в жизнь нового села. Несмотря на то, что сибирские деревни и села, в целом, похожи, каждый отдельный населенный пункт имеет свои особенности, свою историю, свою архитектуру. И, как же иначе, ведь их строили и населяли люди различных  национальностей в разное время.
Петр Егорович Черентаев, старейший житель несуществующей сегодня на карте района деревни, у которого мы побывали в гостях, охотно поделился воспоминаниями о своей малой родине деревне  Петровка. Она располагалась между двух гор, у проселочной дороги, ведущей из села Лебяжье в Моисеевку.  Вернее было бы назвать Петровку родиной его дочери, Елены Петровны, в семье которой он сегодня живет, но свою настоящую малую родину Мордовию, несмотря на удивительную для его возраста память. Петр Егорович почти не помнит. Его родители, Егор Никитович и Анастасия Терентьевна, увезли Петра  в Сибирь шестилетним мальчиком. Оба родителя по национальности были мордвины. Собственно, слово мордва имеет древнерусское происхождение, но сами мордвины – угро - финны по происхождению – называют себя мордвой обычно при контактах с другими народами. Общаясь же между собой, они применяют самоназвания эрзя и мокша. Присоединение мордовских земель к России завершилось в 1552 году с падением Казанского ханства, но проявились, как официальная составная России лишь в 1930 году, именно тогда  была образована Мордовская автономная область, четыре года спустя преобразованная в Мордовскую автономную республику.  Желая блага эрзе и мокше, новая власть страны  заботилась о благе народа, не спрашивая его желания. Именно от этого «блага» бежали в Сибирь родственники Петра Егоровича, не желая идти «под ярмо» колхозов. Рассказывает старожил Петровки, как на его исторической родине сгоняли скот у односельчан в общие загоны, а ночами эти загоны пылали, подожженные смельчаками. Большая семья Черентаевых, родители  с детьми: Анастасией Николаевной, Ольгой Егоровной, Терентеем Егоровичем, Петром Егоровичем, Семеном Егоровичем и его женой Пелагеей, сначала приехали к сородичам в село Алексеевка Каратузского района. Гиблое попалось место. Тайга дремучая, глушь. Спустя четыре года переехали в Петровку, по месторасположению напоминающую им родные мордовские просторы,  где к той поре уже жила сестра отца. Как и все приехавшим, было нелегко, недаром ведь бытует поговорка «Два переезда равны одному пожару».   Жили бедно, зимовали у родственников Морозкиных. Свой первый дом построили из выпиленных пластов земли, позднее поставили саманный дом. Семья была работящая, записались вскоре в колхоз, и, наконец-то, наелись хлеба вдоволь. Перед войной, вспоминает Петр Егорович, зерна на трудодни давали столько, что его колхозники брать не желали, и тогда им насильно привозили и высыпали в оградах. Землю обрабатывали вручную и при помощи техники, подцепленной к лошадям. Во время войны Петровка опустела так же, как и все деревни района, женщины, старики да подростки тянули непосильный воз тыловой жизни. В 1943 году забрали Петра Егоровича на фронт, попал на Первый Украинский, довелось форсировать Днепр, под Киевом получил ранение и, после лечения в госпитале, возвратился домой. Рука на перевязи, не успел оправиться после ранения, а его отправили учиться на тракториста. Вскоре ему приглянулась красавица - украинка Мария Чередниченко, всей деревней сыграли свадьбу. В разговор включилась Елена Петровна, она еще помнит, как все праздники справлялись вскладчину. Пасху, например, начинали справлять в одном доме, собирали угощения несколько семей, затем переходили во второй дом, а затем в последующие дома. Так же проходили Родительский день и Троица. Дети, принарядившись с раннего утра, бежали собирать цветы и украшали могилки, а чуть позже на погосте собиралось взрослое население с поминальными продуктами в корзинках и клеенками-скатертями. Соорудив на земле общий стол, поминали всех усопших, одной общей семьей. Отличалось общество деревни в то время внутренней культурой. Не читали лекций детям о культуре поведения, не беседовали об уважении к старшим, воспитывали детей на личном примере. Перед учителем и врачом даже взрослое население раскланивалось, а мужчины снимали шапки. Труд был в большом почете, уважали тружеников. Елена Петровна помнит начальную школу, расположившуюся в простом доме. Это было одно большое помещение без перегородок, условно разделенное доской на две половины. В одной половине занимались ребята 1 и 3 класс, а во второй 2 и 4классы. На уроках было тихо, все старательно работали, и Полина Лаврентьевна Кибалина почти не повышала голоса на ребят, не за что было их ругать и наказывать. Дети начинали трудиться рано, помогали взрослым дома по хозяйству, на покосах. Поливали огороды, расположенные на берегу искусственного пруда, там же и купались и ловили упитанных пескарей. Вспоминает Петр Егорович, как петровцы смолили свиней в ночное время, чтобы скрыть наличие на подворье, нелегально выращенное животное. Записывали, скажем,  две свиньи и сдавали  две шкуры, а третью держали тайно. Никто и никогда в этой дружной деревне друг на друга не доносил. Я, как и многие другие жители района, считала, что Петровку населяли украинцы. Петр Егорович и Елена Петровна развеяли мои убеждения. Оказалось, что в деревни жили люди разных национальностей: немцы, украинцы, мордва, литовцы, русские. Никаких национальных различий и распрей не бывало между людьми за всю историю ее существования, замков и запоров не было, более того, у некоторых домов крыльцо выходило прямо в улицу, так «удобнее в гости ходить» было. Были свои чудаки в деревне. Взбрело, как то раз, в голову дяде Александру Филенкину нырнуть в единственный на всю деревню колодец, так, «прихоти ради», доставали его всей деревней. Собирали грибы в окрестных березовых лесах, ягоду в полях, ткали, пряли, пекли хлеб. Каждая нация внесла свой элемент в культуру и быт деревни. До последнего дня держали сельчане погреба, вырытые особым способом, в форме кувшина, этому строительству способствовала глинистая почва, на которой была расположена деревня. Были различия в одежде разных наций, но не большие. Например, литовцы носили деревянные галоши. Елена Петровна помнит национальный мордовский наряд бабушки Анастасии, который та хранила до старости. Работали люди дружно и отдыхали весело.
После войны молодежи в селе было много, 50 домов насчитывала деревня.  Собирались, за неимением клуба, на двух «пятачках», у одного края деревни под балалайку частушки поют, а у другого под гармошку Василия Чередниченко пляшут. Хорошо играл на гармони Илья Ильич Еремеев. Видный был человек, в армии служил летчиком, после службы стал бригадиром, а потом его и председателем колхоза назначили. До последних дней он был уверен, что если бы его не перевели в Тагарское, он не дал бы разрушить родную деревню.
После расформирования деревни, часть населения переехала в Моисеевку, а часть – в Лебяжье. Сычевы, Дидрих, Хвостовы, Чередниченко, Долгошеевы, Становкины – это далеко не полный перечень фамилий людей, чьи потомки живут сегодня в Лебяжье. Так случилось, что в архиве музея почти не сохранилась информация о замечательной, дружной  деревне Петровка. Редакция газеты обращается к жителям села Лебяжье с предложением, накануне празднования юбилея, поднять семейные архивы и восстановить утерянную информацию о малой родине - деревне Петровке.