Из жизни Арсения

К читателю

Прожив на свете лет поболе,
Чем, думал, мне отведено,
Решился я, по Божьей воле,
На предприятие одно.
Пускай пустяк, пускай забава,
Я на неё имею право,
Без суеты, не впопыхах,
Жизнь опишу свою в стихах.
Чтоб веселей текли страницы,
Потом читать их без стыда,
Уместно будет, господа,
Мне от героя отстраниться
И повесть эту до конца
Вести от третьего лица.

Как ты, читатель терпеливый,
Любовью к Пушкину горю,
И тем одним уже счастливый,
Что с ним на русском говорю.
И от того моя премьера –
Его строфа, его манера.
Своей же скромностью гоним,
Себя не ставлю рядом с ним.
Но, Боже мой, какое счастье,
Плести  поэмы кружева,
И, подбирая к ним слова,
В том чувствовать его участье,
Как будто рядом он стоит
И строго на меня глядит.

Но перед тем, как я построю
Нехитрой повести канву,
Давайте, своего героя
Я всё же как-то назову.
Без лишних слуха потрясений,
Он будет для меня Арсений.
(На протяжении времён
не худшее из всех имён).
Ему идти по тем дорогам,
Которые прошёл и я,
В его судьбе судьба моя,
Мои мечты, мои тревоги
И пьянства горького изъян,
Как часто есть у россиян…


1 Глава

Порукой мне мои седины,
Что я правдивый человек:
В тот год едва за середину
Перевалил двадцатый век,
Ещё был жив «отец народов»,
В больницах принимали роды,
С войной покончивший народ
Уж веселей смотрел вперёд.
Все вспоминали день Победы
Тот, триумфальный, под дождём,
Где Жуков рядом был с вождём,
Но вождь так ревновал соседа,
Что скоро в Польшу, с глаз долой,
Поехал маршал удалой.

Среди надежд и опасений
Послевоенных этих лет
И появился мой Арсений
В начале осени на  свет.
Отец Арсения, военный,
Артиллерист, дошёл до Вены,
Подал в отставку год спустя,
После рождения дитя.
О матери скажу особо:
Знал только узкий круг друзей,
Что дед её был из князей,
Аристократ высоколобый,
И мать, во избежание зла,
Скрывала это, как могла.

Я помну смутно, что не странно,
Чем жил в младенчестве герой.
Ребёнок поздний, долгожданный
За манной кашей и игрой,
Переживая возраст милый,
Взрослел и набирался силы,
И, по словам его родни,
Не отравлял им криком дни.
Тихоней был и плакал редко,
К тому же, лет примерно с двух,
Отменный обнаружил слух:
Поставленный на табуретку,
Пел: «Соловей, мой, соловей…»
К восторгу мамы и гостей.

Как хорошо порой сознаньем
В глубины памяти скользнуть,
Там отыскать воспоминанья,
С которых начинался путь.
В них и обиды и печали
Ребёнку много означали,
И, только повзрослев, поймёшь,
Как этот возраст был хорош.
Согрет любовью и обласкан,
Когда и бабушка и дед
Следят, чтоб был тепло одет,
А перед сном расскажут сказку,
И мать присядет на кровать
Чтоб в лоб тебя поцеловать.

Ах, где бы взять такое средство,
Героя повести моей
В стране безоблачного детства
Оставить до скончания дней.
Душа сжимается в тревоге:
Что ждёт на жизненной дороге
Слепого, нежного птенца?
Веду от третьего лица
О нём своё повествованье,
Хотя его судьба – моя,
И вот, теперь обязан я,
Помимо своего желанья,
Вздыхая тяжко по пути,
Ребёнка в школу отвести.

Прости меня школяр вчерашний
И завсегдатай школьных встреч,
Арсений мальчик был домашний:
Как только заходила речь,
Что надо собираться в школу,
Во след каникулам весёлым,
Арсений на глазах мрачнел,
Он плохо спал, почти не ел:
Его характер безоружен
Был против сверстников атак
И огрызаться не мастак.
Ни с кем из них он не был дружен,
Но перед тем не лебезил,
Кто кулаком ему грозил.

К учёбе проявляя рвенье,
Ходил в отличниках, пока
В одно прекрасное мгновенье
Его Всевышняя рука
Не привела к порогу зданья,
Где обрести другие знанья
Он потянулся всей душой:
Клуб поселковый, небольшой
Ему раскрыл свои объятья,
Где он, восторгом обуян,
Впервые в руки взял баян,
И музыкальные занятья
Пришлись герою моему
И по душе и по уму.

Ему открылся мир чудесный
Октав, арпеджио и гамм,
И педагога отзыв лестный
Был сердцу юному – бальзам.
В его каморке до рассвета
Звучали фуги, менуэты,
Народный стиль чередовал
Бетховена девятый вал.
Перерастало увлеченье
В большую к музыке любовь,
Ведь если не хватает слов
Тебе для самовыраженья,
Душа болит, иль влюблена,
Тогда и музыка нужна.

Пока Арсений чардаш Монти
Играл на собственный манер,
Никто не думал о ремонте
Тогдашнего СССР.
Страна от Кушки до Ямала
С утра опохмелясь, дремала,
И за железною стеной
Был Брежев нам отец родной.
Никто не знал про демократов,
Менять на доллары рубли
Мы даже в мыслях не могли.
У всех одна была зарплата,
И были мы убеждены,
Что лучшей в мире нет страны.

Сквозь это время дальше, дальше
Героя вскоре поведу.
Чтоб повесть вывести без фальши
Хотя бы дух переведу.
Я знаю всё, что с ним случится:
Ему ещё лет пять учиться,
А после в армии служить,
Да, он и дальше будет жить…
Не буду торопить событья:
Читатель, бедный, отдохни,
Покамест рядом нет родни,
Сто грамм хочу употребить я,
Главу на этом завершить,
И больше рифмой не грешить.

           2 Глава.

Герой забывчив ли, не знаю,
Со мной ли эта ерунда,
Я хорошо припоминаю
Шестидесятые года,
И школы яркие картины,
И бабушкины именины,
А ярче и светлей всего
С великой музыкой родство.
Притронулся к семидесятым –
И будто в памяти провал:
Гагарин космос штурмовал,
Деревня, куры, поросята,
Да дядька, плотник из Орла,
Вот всё, что память сберегла.

Хочу всё описать правдиво,
Вгрызаясь в памяти гранит.
Читатель скажет: - Эко диво,
Чем твой Арсений знаменит?
Ни Королёв и ни Высоцкий,
Ни «тунеядствующий» Бродский –
Простой советский паренёк,
И лишь баян его конёк.
О, да, без моего героя
Страна бы обошлась вполне:
Он не пахал на целине,
Плотину Братскую не строил.
Но, Боже мой, таких как он
В России было миллион!

И мне не жаль своей тетради:
Закончу труд, и в тот же час
Скажу: - Читайте, Бога ради,
И может кто-нибудь из вас
Со мной те годы вспоминая,
Себя в Арсении узнает,
Его охватит (ну и пусть)
Та ностальгическая грусть,
Что к нам приходит на закате,
Когда уже белы виски,
Когда всё новое в штыки
И вставишь где-нибудь некстати:
- Ну, что за время, господа!
Вот, помню, в прежние года...

Боюсь читатель мой застонет
И скажет: - Лучше всё порви!
Нет у тебя здесь ни погони,
Ни объяснения в любви.
За Сеней, надобно признаться,
Никто не собирался гнаться,
Но было б странно, если он
В двенадцать лет не был влюблён.
Да, да, был взгляд его прикован
Туда, где прямо у окна,
Сидела девочка одна.
К её фамилии -  Ганькова
Вперёд просилась буква "О",
Чтоб подчеркнуть с огнём родство.

О, эти глазки огневые!
О, эти милые черты!
Влюбился мой герой впервые
В свой "гений чистой красоты".
Смотреть на парня было жалко:
На переменке, в раздевалке,
С ней рядом парень был не смел -
Бледнел, смущался и немел.
Единственно, на что решался
Он: пряча зеркальце в руке,
Смотрел на "ангела" в тоске,
На чём однажды и попался,
И математик (вот уж зверь!)
Беднягу выставил за дверь.

Арсений был и впредь готовый
Нести любви тяжёлый крест,
Но через год семья Ганьковых
Уехала из этих мест.
Оковы спали, мальчик Ожил,
Стал на себя опять похожим,
Но той любви наивной след
Хранил в душе он много лет.
Любовь всегда откроет двери
Тому, кто сердцем к ней созрел,
(не исключенье наш пострел)
Но, на себе и он проверил
Её неписаный закон,
Что "с глаз долой - из сердца вон".

На время не наложишь вето,
И наверстать его нельзя.
Огромная "Страна советов"
Дремала, по нему скользя.
Прогресс технический проспали,
Генетика была в опале,
И мимо дыр своих и ям
Шли нефтедоллары "друзьям".
Стараясь насадить модели,
Они свою, а мы свою,
Встречались иногда в бою,
(Делили мир на самом деле)
В друзья хотелось им и нам
Завлечь и Кубу и Вьетнам.

Вернёмся к нашему герою,
Как я о нём уже сказал,
На будущее планы строя,
Он все их с музыкой связал.
За эту страсть пришла расплата:
На вкладыше от аттестата,
Стараньям детским вопреки,
Застыли скорбно "трояки".
Зато диплом иного рода
Все ожиданья превзошёл:
Свой музыкальный путь прошёл
Герой всего лишь за три года,
И мог от гордости сиять -
По всем предметам было "пять".

Я часто от знакомых слышу:
Мечтает каждый музыкант
Попасть под Гнесинскую крышу
И там оттачивать талант.
Мечтал и наш герой об этом:
Попытку сделал тем же летом
Всех поразив своей игрой,
Собой продлить студентов строй.
Наивный мальчик свято верил,
Что будет честно оценён,
Тогда ещё не ведал он:
Чтоб в этот храм открылись двери,
Их надо смазать перед тем.
(Не мне касаться этих тем)

Когда в душе твоей разруха,
Застрял в груди обиды ком,
Тут главное - не падать духом,
Не оказаться слабаком.
В звезду свою упрямо веря,
Герой стучит в другие двери.
Пусть это не престижный вуз,
Но всё ж пристанище для муз.
Сказав в конце молитвы:- Амен!
Сосредоточенный, чуть злой,
Уже без робости былой,
Он с блеском выдержал экзамен,
И был зачислен без хлопот,
Не потеряв в пустую год.

Из всех возможных вариантов
Жизнь выбирает лишь один,
И знаем мы из фолиантов -
Здесь только случай господин.
Случайность ли, закономерность,
Чудесно это или скверно,
Нам знать возможность не дана -
Судьба у каждого одна.
Сопротивляться Божьей воле,
Идти наперекор судьбе,
С надеждой выиграть в борьбе
Герой не мог себе позволить.
Пришлось о Гнесине забыть,
Здесь принят - так тому и быть!

Читатель, веришь ли, не просто
В глубины памяти нырять.
Так забредёшь под сень погоста
И, проходя печальный ряд,
Читаешь имена и даты
Тех, кто на свете жил когда-то,
Ушедших к Богу прямиком,
Тех с кем и лично был знаком.
Вот с этим ты учился вместе,
Его жалеешь до сих пор,
А этот, пьяница и вор,
С ним знаться было мало чести.
Но гляньте - свежие цветы
И у его лежат плиты.

Вот также и воспоминанья:
Иные спят под слоем лет,
И нет особого желанья
Их извлекать на Божий свет.
Но что поделать, если повесть
Хочу я вылепить на совесть,
Придётся вспомнить всё как есть
И в дебри памяти залезть.
Тем более, что эти годы
Всегда приятно воскресить,
И снова молодость вкусить,
Её пьянящий дух свободы,
К наукам жадный интерес
И ожидание чудес...

3 глава.

Слабеет ум, дряхлеет тело,
Вернусь к исписанным листам:
Четыре года пролетело,
А мой герой и ныне там,
Где он, усталость презирая,
Усердно гаммы повторяя,
Старался быть одним из тех,
Кого в дальнейшем ждёт успех.
Пока ещё не надо бриться,
В неполные семнадцать лет,
Он до столицы брал билет,
Потом ещё один – в Царицин,
И там, попав в свою среду,
Был рад нелёгкому труду.

Всходило  солнце на востоке,
И, тихо к западу плыло.
Так день за днём в людском потоке
Арсений покидал село.
Имея только год в ресурсе,
Студент уже на первом курсе,
Токкату Баха ковырял,
И время даром не терял.
А время брежневской эпохи
Нам всем запомнилась одним:
Не хочешь быть судьбой гоним,
Живи, как все, имея крохи,
Чтоб не загнали за Можай,
Не протестуй, не возражай.

По всей стране, на фоне красном,
Цвели орудия труда,
Но, как же юности прекрасны
Неповторимые года!
Когда и небо выше было,
И солнце ласковей светило,
И веселей на небосвод
Вставали звёзды в хоровод.
Арсений, власть не напрягая,
Особых не имея благ,
Не прочитал «Архипелаг»
Весьма наивно полагая,
Что лучший наш советский строй –
Был счастлив, молод мой герой.

Как этот год продлить ферматой,
Не скажет даже Мендельсон…
Повестка из военкомата
Увы, прервала дивный сон…
Когда-то к школьному порогу,
Ребёнка, затаив тревогу,
Держа за ручку, провожал.
Ребёнок вырос, возмужал,
И должен был, прервав учёбу,
Два года Родине отдать.
Словами трудно передать,
(язык мой прилипнет к нёбу)
Что юноше туда пора,
Где дедовщина и муштра…

Мой карандаш с утра заточен,
Готов продолжить я.
Так вот:
Попал, причём удачно очень,
Арсений в музыкальный взвод.
Давно известно, что талантам,
Художникам и музыкантам,
Неплохо в армии служить,
И время побыстрей бежит.
Имея слух, и зная ноты,
Благодаря за то судьбу,
Арсений в руки взял трубу,
Освоил инструмент в два счёта
И влился в дружный коллектив,
«Славянки» выводя мотив.

Так и служил бы все два года
(неподалёку – в Трудовой),
Играя марши и разводы,
Арсений в части войсковой.
Но, жизнь, (и так бывает часто),
Судьбу, без нашего участья,
Перекроит на свой манер.
Арсений мой тому пример.
Однажды, Золушкой из сказки,
На бал попавшей к королю,
Он, где-то, ближе к февралю,
Попал в ансамбль песни-пляски,
Что был при штабе ПВО,
(нашлось там место для него).

Ансамбль, где не услышишь мата,
Собрал таланты под шатёр,
Там старшиной был В.Юматов,
Теперь заслуженный актёр.
Там «дед» не шлёт скоблить парашу,
Там в хоре пел Барыкин Саша,
И нотам (да, подхалимаж)
Его учил Арсений наш.
Так инструменты и мольберты
Ребят спасают от невзгод.
Там прослужил Арсений год:
Ансамбль в частях давал концерты.
И мой герой, от счастья пьян,
Опять в руках держал баян.

Но, всё кончается когда-то,
Пришёл к концу и службы срок.
И дома встретили солдата
Родня и праздничный пирог.
В чём плюс военных музыкантов?
В перчатках белых, аксельбантах
Был наш Арсений так хорош,
Что бабушку пробрала дрожь.
И, вспоминая годы эти,
Признался как-то мой герой
Что вновь готов вернуться в строй
Где был счастливей всех на свете,
Долг снова Родине отдать,
Где долг - сплошная благодать…


Продолжение следует…