В глазах юнца

Отец прости, но слов твоих не поднимает звон.
С колен не встать, коль не было поддержки.
Мне тысячи протянут руки, крикну:"ВОН!".
Я на полу дождусь вторых пришествий.

И я без чести оседлав коня под гордым ликом жизнь,
Добьюсь всего, своими грубыми руками.
Мне надо было быть смелей, отец.
Но ты не дал и капельки бравады.

Я страх избил коленями, локтями.
И по урокам жизни стал сильней.
У бога в детстве я просил досадно.
Чтоб было легче, чтоб было веселей.

Но жизнь игра, и проигравший.
Не тот, кто на полу лежал.
Я грубыми руками. Пусть мне тяжко.
Себя с колен и с пола поднимал.

За шкирку взяв у ворота рубахи,
Я иссечась в безумии поникшем.
Когда-то слабый дух, что называл ты сникшим,
На улице в кровавых схватках закалял.

Я прижигал порезы, рассечения.
Пусть сигаретами, пусть алкоголем.
Я стал сильней, на то всевышних воля.
Отец прости, настала моя доля.

Пора платить за горечи утраты.
За детство в страхе без конца.
За поражения и кровь на глаженной рубахе.
За то, что жизни я не видел, за то, что не узнал отца.

И пусть ты был, казалось вдаль ладоней,
Но гордых рук я на плечах не знал.
Не знал и слов, что дарят волю.
И смелость взрослых увы не перенял.

Я сам себя построил злым и грубым.
И таковым родился, знал всегда.
Но чтобы быть сильнее перед вздором.
Я должен биться, как в поцелуе любящих сердца.

И да, поверь, совсем не просто.
Я безотцовщину на грудь взвалил.
И лезвием отнюдь не острым.
Под стать погибели об руки мягкие крушил.

Пускай гадают сколько горя.
Пускай не знают сколько боли.
Такого пожелать врагу не соизволю.
Но и реветь в плечо не буду никогда.

Я сам, отец, себя построил!
Я стал сильнее без тебя!
Отец прости, но ты не стоишь
И капли слёз, что высохли в глазах юнца.