август. последние дни

я никогда не ревела навзрыд
одна перед телеэкраном.
среди бела дня кипишит
народ на улицах. странно,
что я вдруг так поддалась
секундному реву вслух,
корчилась и тряслась.
веселья мой дух потух.

никогда ещё я не лежала
без смысла смотря в потолок,
словно в фильмах я подражала
монологам, давя внутри сок,
выворачивая наружу
всё, что нельзя говорить,
но так лень писать.
мне нужен
пустой и немой монолит.

боли наносит больше
счастье, нежели грусть.
от боли этой мне тошно,
и тянет к могиле груз.
я вовсе не понимаю,
что потеряла теперь,
и осени мрак ожидая,
загрязняю собой постель.
лежать бы и говорить
так, ни с кем, ни о чем,
губами лишь шевелить,
чередуя беседы со сном.

но ждут пустые дела,
ждут люди, с которыми я
не желаю теперь говорить,
в том только моя вина.
перед иными мне стыдно,
мне нечего им сказать,
кроме пустой болтовни
во встречах со мной не взять
ничего, кроме того,
что сказано сотню раз,
и скучен будет иной
пытливый, грустный рассказ.

странно, я никогда
не писала искренних строк.
все стихи мои - просто вода,
меж пальцев грязный поток.
не хочется больше врать,
я чувствую в этом зло.
врать в шутках, слезно кричать,
что болью сердце свело.

вовсе и не болит.
только топит, пальцем грозит.
нечего больше тешиться
о страданиях и о любви,
писать, что я страшная грешница,
что в пороке все смыслы мои.
глупости, пустота,
вздор, стыд, просто смех.
смех не из тех, что бьёт на "ха-ха"
из тех, что в нитях помех.

привит теперь мне покой,
но не сладкий и долгожданный,
а тот, что закрыв рукой
мне лицо, включает душ в ванной,
в глаза бьёт холодной струей.

веселья мой дух издох.
боль в чаше льет через край.
если чувствуешь в жизни подвох -
немедля её бросай.