Насилие

Ты можешь не быть ни чудилой, ни лузером,
Ни пьянью, ни рванью, – имен не разъять,
Но все же тебя генетическим мусором
Найдется кому правоверно назвать.

Ты можешь быть набожным, тем контрастируя,
Таскаться со скрипкой, стесняться очков,
Носить гардеробы, толпу эпатируя,
Ютиться в коробке, бояться жучков,

Ходить на концерты Шопена и Генделя,
А можешь не знать и сливного бачка,
Уже ты достоин как минимум пенделя,
И хамской усмешки, и в спину толчка.

Ты можешь читать Кьеркегора и Лосева
И знать поименно античных богов.
Но помни, тебя твоя участь не бросила,
Ты нажил уже под завязку врагов.

Ты желтое можешь положить на синее
И ненависть этим уже оправдать.
Еще ни при чем ты, но втянут в насилие,
Еще ты в порядке, но проклят, как тать.

Ты можешь не знаться с навозною кучею,
А в городе жить, посещать ресторан.
А можешь быть сепаратистом по случаю,
Достав из истории «но пасаран!»

Не зная неволи, противник ошейника,
Ты можешь гордиться собой, но уже
Тебя, пацифиста, изгоя, отшельника
Ждет смерть на не зримом тобой рубеже.

Ты можешь проститься с привычками прежними,
Где главное в жизни – косая сажень.
И стать на беду раздражительно-вежливым,
Воспитанность эту нося, как мишень.

Ты можешь быть рыжим, костлявым, веснушчатым,
Наешься досыта и этих плодов.
И можешь быть хуже, и можешь быть лучше ты,
Но столь же опасным для средних рядов.

Ты можешь дойти до предельной развязности,
А можешь носить не изжитый зажим.
И в странной отдельности, как в несуразности,
Ты можешь быть просто не местным, чужим.

Тебя не такого, иного, увечного
Не минет желанье, глумясь, растоптать.
Ведь можно стать жертвой гонения вечного,
Но можно и сукою гончею стать.

Смертельно измучен проблемою выбора,
Такой неспособный, по сути ничей,
Ты с песнями Галича, Кима и Визбора
Весьма позабавишь ряды палачей.

Своим ты не станешь, чужим не останешься,
Но временной меры спасительный шанс,
Куда ни шагнешь ты, к кому ни потянешься,
Нарушит фатально привычный баланс.

Уж лучше останься собою по-черному,
Не дав насладиться победой врагу.
Куда же податься тебе, обреченному?
Лишь к газовой камере и сапогу.

И пусть уж дубасят по поводу разному,
Боясь и вытравливая, как чуму,
По вере, по расе, по крови, по разуму,
По носу, по шляпе, по черт-те чему.

Тебе не изменят вовек обстоятельства,
Тебя коронует твоя кабала.
А целостность шкуры ценою предательства
Покоя еще никому не дала.

На коже изгоя постыдная лилия,
Но тьма ли под нею, небесный ли свет?
Когда начинает твориться насилие,
Уже на раздумия времени нет.

2015