Глава третья Встречи

Встреча первая.
 
Мося был бугай здоровый
И дубину нёс подстать,
И никто не смел Мосяне
Слова грубого сказать.
 
Вскорь кизяки повстречались,
(Первый признак «шашлыка»).
Моисей кизяк потрогал –
Ощутил тепло дерьма.
 
Поплутав ещё немного
За кизяками вослед,
Мося вышел к водопою,
Услыхав девичий смех.
 
За кустами он укрылся,
Осторожность проявил.
Словно кошка на охоте,
За девчатами следил.
 
Девки сбросили одежды,
Обливаются водой.
Рядом бекают овечки,
Насыщаются водой.
 
Сразу столько голых девок,
Мося сроду не видал.
Потому и затаился
С вожделеньем наблюдал.
 
Семь девчат, к тому же сёстры,
Дочки местного попа.
Попик звался Иофором,
Он «пасёт» людей стада.
 
Но внезапно девки стихли,
Прекратили воду лить;
И овечки их притихли,
Перестали воду пить.
 
Моисей в недоуменье:
Отчего и почему
Девки стали одеваться?
Не иначе, кто спугнул…
 
Так и есть, то хулиганы
К водопою привели
Напоить своих баранов,
Прежде чем домой идти.
 
«Ну-ка, девки, брысь отсюда!
Ишь! Болото развели.
Расплескались, как на море.
Ну-ка, вон отсель пошли!»
 
Парни девок отогнали,
Разогнали и овец,
Проявив неуваженье,
Зная, кто у них отец.
 
Но негаданно, нежданно
Появился, вдруг, герой:
С длинным носом и дубиной,
И косматой головой.
 
Мося гаркнул два-три раза,
Как зверюга зарычал,
Замахал дубьём огромным,
Хулиганов разогнал.
 
Шалопаи разбежались,
Разнесли о нём молву,
Мол, явился «бык в натуре»
И грозится «Всех убью!»
 
Девки очень возгордились,
Что защитника нашли,
И в почётном окруженьи
В дом Мосяню привели.
 
«Вот – заступник нам нашёлся» –
Батьке молвили они.
Осмотрел он Моисея:
«Что ж, защитник, проходи…
 
А вы, дочки, марш на кухню,
Стол скорее накрывать.
Гость устал, поди, с дороги,
Хочет есть и хочет спать».
 
Девки мигом стол накрыли,
Весь уставили едой,
Усадили Моисея:
«Насыщайся, дорогой».
 
Мося ест за обе щёки…
Так в пути оголодал,
Что добавку и прибавку,
Подчистую вмиг съедал.
 
Мося сыт уже по горло
И блаженство на лице,
Размечтался сытый хлопец:
«Хорошо у вас тут мне».
 
Иофор смекнул мгновенно:
«Не в зятья ли метит он?»
Покумекал сам с собою,
Поддержал с ним разговор:
 
«Оставайся, зятем будешь,
Дочку дам тебе в жену,
Выбирай себе любую,
Хочешь эту… хочешь ту…
 
Ну-ка, дочки, стройсь в шеренгу!»
Девки выстроились в ряд…
Мося жёнку выбирает,
Словно девица наряд:
 
То ощупает матерью,
То погладит там и сям…
«Эх! Жениться б на всех разом! 
Был бы я тогда султан!»
 
Наконец избрал Сепфору,
Так ей имя нарекли,
Красота её и смелость
В ней Мосяню привлекли.
 
Свадьбу тут же и сыграли,
Закатили пир горой.
Так Мосяня обзавёлся
И супругой и роднёй.
 
Обзавёлся и хозяйством:
Ходят тучные стада,
С каждым днём всё богатеет,
Пополняется казна.
 
Так проходят дни, недели,
Чередой идут года.
Мося – дважды уже папа,
Разрастается семья.
 
И, казалось бы, что надо?
Наслаждайся и живи,
А Мосяне всё неймётся:
В мыслях родичи-жиды.
 
«Как они там, бедолаги?
Лямку тянут день и ночь…» –
Мося в мыслях негодует,
Что не в силах им помочь.
 
Мося вырыл себе нору,
Шалашом её прикрыл,
На песке «строчит» воззванья,
Укрощая ярый пыл.
 
Вдруг, жучок какой споткнётся,
Зашуршит под ним песок,
Мося разом встрепенётся –
Разметает весь песок.
 
От воззвания – ни буквы,
Мол, сижу тут в холодке;
Объяснение готово
И чужому, и родне.
 
Но Сепфору не обманешь
Про шалаш и холодок.
Пристаёт к нему с расспросом:
«Может, ты, чем занемог?
 
От чего ты муж невесел?
От чего печаль в глазах?
От чего ты нос повесил?
От чего слеза в глазах?»
 
Моисей махнёт рукою,
Мол, всё это – ерунда,
То соринка в глаз попала,
И идёт пасти стада…
 
Встреча вторая.
 
Пас, однажды, Мося стадо,
Далеко его увёл.
Почему? И сам не знает,
Видно, бес его завёл.
 
Смотрит Мося, что за чудо:
Под кустом старик сидит,
Над кустом витает пламя,
А дедок тот не горит.
 
Мося к кустику подкрался
И напряг свой зоркий глаз,
А старик, вдруг, расплевался,
Угодив Мосяне в глаз.
 
«Ты почто, старик, плюёшься?!» –
Мося Бога не узнал,
Вытер глаз какой-то тряпкой
И немного поморгал, –
 
«Что молчишь, пенёк трухлявый?
Аль не слышал мой вопрос?»
Мося взялся за дубину,
Но тут Боже произнёс:
 
«Не гони «пургу», парнище!
Брось дубину! Не дури!
А раскрой свои глазища
И на это посмотри».
 
Что там Мосенька увидел?
Что там Боже показал?
К сожаленью не видали:
Боже к нам спиной стоял.
 
Но увидев это нечто,
Мося  стал, как истукан,
Ошалел от изумленья
И в волненьи замычал:
 
«Бо-Бо-Бо… Ой! Не признал, богатым будешь!»
Мося Боженьку обнял,
Рот осклабил свой в улыбке
И ЕГО облобызал.
 
Боже сплюнул два-три раза
Тьфу, тьфу, тьфу да тьфу, тьфу, тьфу…
«Что богатым буду – знаю,
Но слюнявых – не люблю!
 
Что ж, коли Я тобою узнан,
Должен Я тебе сказать:
Мой плевок – не оскорбленье,
А скорее – благодать!»
 
«Ой! Да оставь! Пустое, Боже!
Хочешь, плюнь ещё разок.
Я почту его наградой,
Твой Божественный Плевок».
 
«Ладно, к делу переходим.
Щас плеваться не досуг,
Вижу, парень, ты не глупый,
Мне сгодишься для услуг.
 
Тут такое, Мося, дело:
Возопил ко МНЕ народ,
Вой такой подняли, черти,
Что и сон теперь нейдёт.
 
И решил Я эту свору
Из Египта увести,
Чтоб уснуть, хоть на мгновенье,
И покой вновь обрести.
 
Поведу их в Палестину,
Иль иначе в Ханаан.
Жизнь безбедную устрою,
Рай земной для них создам…»
 
Тут Господь Адама вспомнил,
А вернее речь его,
Про мечту о новом Рае
И за что турнул его.
 
Эту речь поведал Мосе,
Чуть добавив от себя,
Получилося не плохо:
Просто Рай, а не земля.
 
Моисей «развесил» уши,
Жадно впитуя слова,
А с ушей «лапша» свисает,
Словно пейсы, до пупа.
 
Мося даже прослезился:
«До чего же Рай хорош!
И горбатиться не надо,
Знай себе лишь ешь да пьёшь!»
 
Мося Богу поклонился:
«Мой поклон от всех жидов;
За такой подарок царский,
Я на всё идти готов!»
 
Бог польщён таким признаньем,
Мосю чином одарил:
«Назначаю генералом!»,
И к груди звезду «прибил».
 
Мося светится от счастья
(Бог к нему благоволит),
В одночасье так подняться,
Так не каждому фартит…
 
Поутихли чуток страсти,
И Бог Мосе говорит:
«Ждёт тебя, Мосяня, встреча –
Брат родной к тебе спешит.
 
Я ему черкнул письмишко,
Мол, Мосяня жив-здоров,
Еле смылся из Египта,
На чужбине кров обрёл».
 
Мося снова, было в слёзы,
А Господь ему: «Молчать!
Не пристало генералу
На людях слезу пускать.
 
Встречу Я ему назначил,
У подножия горы.
Так что дуй туда, не медля,
Он заждался уж, поди.
 
Ну а Я чуть задержуся,
Дельце есть тут у меня,
До темна его улажу
И тогда явлюсь и Я».
 
Бог с Мосяней распрощался;
Моисей пошёл к горе,
А Господь направил стопы
К Моисеевой жене.
 
Был Господь охочь до женщин,
Ну, не мог ОН отказать –
Своей похоти поганой
С чужой жёнкой переспать.
 
 Встреча третья.
 
По пустыне прёт отара,
Моисей идёт к горе
Во главе баранов стада,
Тренируется в ходьбе.
 
Наконец пришёл и видит:
Его копия стоит.
«Аарон?!» – «Братуха! Мося!»
И ручьём слеза бежит.
 
Ком подкатывает к горлу,
Звуки в глотке застряют;
Братья смотрят друг на друга
И не в силах продохнуть.
 
Долго шмыгали носами,
Слёзы лили в два ручья,
Наконец иссякла влага,
Успокоилась душа.
 
Обнялись, расцеловались,
Потекла опять слеза.
Осуждать мы их не будем
За плаксивые глаза.
 
Аарон прервал молчанье:
«Ну, Мосяня, ты даёшь!
Мы тебя уж схоронили,
А ты, братец, всё живёшь.
 
О тебе уже забыли,
Объявили – нет тебя,
Мол, сожрали крокодилы,
Поминай его родня.
 
Помянули и всплакнули,
Пирожков сожрали пуд,
А на днях пришла записка:
Мося жив и ждёт вас тут.
 
Мы, конечно, в шоке были:
Шутка ль? Через столько лет
Объявляешься из мёртвых!
Верить этому, иль нет?
 
Я немедленно собрался
И айда скорее в путь,
Поплутал в песках немного,
Чтобы «хвост» с себя стряхнуть.
 
Вот пришёл и что же вижу?
Брат Мосяня жив-здоров,
Из письма узнал: женился
И сынков двоих завёл.
 
А теперь, ты, мне поведай:
В чём нужда твоя во мне?
Кто письмишко мне подбросил?
Ну, и вкратце о себе».
 
Мося вкратце всё поведал:
Про провал и как бежал,
Как семьёю обзавёлся
И как Бога повстречал.
 
«А теперь, братан, о деле;
Сам Господь тебя призвал,
А задумал ОН такое…»
И всё, всё пересказал.
 
«Да-а, такое предприятье
Не мешало бы обмыть.
А Господь, ОН скоро будет?
Иль вдвоём придётся пить?»
 
Моисей ответил брату:
«Обещался быть к темну…
Так что, брат, вскрывай бутылку,
Столько ждать нам не к чему…»
 
После многих возлияний
«Развязался» чуть язык.
Аарон пытает Мосю,
Словно засланный кем шпик:
 
«А Господь? ОН как? Бухает?
 Али трезвенник какой?»
Моисей пожал плечами,
А потом махнул рукой:
 
«Насчёт выпить – я не знаю,
С НИМ знаком я только день,
Но слушок о НЁМ витает:
Будто тот ещё кобель.
 
Но, то Божии делишки,
Нам не след о них болтать;
Лучше, брат, пирог достанем
И начнём чаи гонять».
 
Чай калмыцкий заварили
И разрезали пирог…
Тут мы братьев покидаем,
А посмотрим где же Бог.
 
Встреча четвёртая.
 
Вечерело, Солнце гасло,
Заходило за бугор,
Тут Господь и заявился
Прямо к Мосеньке, во двор.
 
Во дворе стоит Сепфора,
Рядом возится малыш.
Боже сразу возбудился:
«Ну-ка, кыш отсель, малыш!
 
Не меня ли ждёшь, красотка?»
Бог решил пофлиртовать.
«Не тебя, козёл, а мужа,
Есть, кому меня ласкать».
 
Бог приёмом не доволен,
На Сепфору ОН сердит:
«Да известно ль тебе, дура,
Пред тобою кто стоит?!
 
Я – Господь для Моисея,
Ну, а значит, Бог и твой…»
Но тут Боже вдруг осёкся
И воскликнул: «Ой-ой-ой!»
 
То малыш решил пописать
(На свою, видать, беду)
И ЕГО чуть-чуть забрызгал,
Ветром сдунуло струю.
 
«Ты в кого, паршивец, метишь?» – 
Бог мальчонке попенял;
А потом ОН чуть не ахнул,
От того что увидал:
 
«Как? Мосин сын и не обрезан?
Так-то ты «Завет» блюдёшь!»
Грозно зыркнул на Сепфору
И достал огромный нож.
 
Сам подвёл ОН к ней сынишку,
Сам спустил с него штаны,
Сам вложил тесак ей в руки
И сказал: «Давай, руби!»
 
Рубанула со всей дури,
В сильной ярости была,
Подняла ошметок уда
И в безумие впала.
 
Обезумела Сепфора,
Не могла она понять,
Для чего Господь удумал
Мужикам уды корнать.
 
Швыранула прям под ноги:
«На, скотина, подавись!
Кровопийца-удорезец!
Плотью сына насладись!»
 
«Но-но-но! Ты что? Забылась?!» –
Боже гневом воспылал.
Ну, а САМ маленько сдрейфил,
Увидав в крови кинжал.
 
Но Сепфора не из робких,
Вольнодумица была…
Предложить такое Богу!
Постыдилась бы она:
 
«А сам, ты Боже, обрезался?
Иль над сыном посмеялся?
Ну-к, давай, спускай штаны:
Доказательство яви.
Гляну – всё ли там в порядке,
Если нет, подправлю тяпкой!»
 
И пошла с ножом на Бога,
Обезумевшая мать.
Боже был не из трусливых,
Но почёл за честь – удрать.
 
Убегая, огрызался:
«Если б с Мосей не дружил,
Я б тебя так и раз эдак,
Непременно бы убил».
 
Убежал? И, Слава Богу!
Не пролилась кровь ЕГО.
А то, как бы мы без Бога?
Жить без Бога – черт-те что!
 
Встреча пятая.
 
У назначенного места,
У подножия горы,
Моисей напару с братом
Продолжал гонять чаи:
 
«Да-а! Что-то Боженьки не видно.
Вечереет… Скоро ночь…
Не иначе ОН у бабы.
И застрянет на всю ночь».
 
И в это самое мгновенье,
Вдруг откуда ни возьмись,
Налетела туча пыли:
«Чхи! Ачхи!» – и Бог явись.
 
Вид у Боженьки плачевный:
Весь в пылюке и в слезах.
Если б здесь ЕГО не ждали,
Не узнали бы впотьмах.
 
Братья к Боженьке с расспросом:
«Что случилось? Что с тобой?
Может, кто ТЕБЯ обидел?
ТЫ весь взмыленный как конь».
 
Боже стал, чуть отдышался:
«Нет! Ноги Я решил размять.
Вот и делаю пробежки,
Чтобы форму не терять».
 
Сев в кружочек, закурили…
(Были, были и тогда
Сигаретки, папироски
И для трубочек махра!)
 
Обкурились коноплёю,
Али чем-нибудь ещё;
Боже сам «дурь» приготовил,
Да и выпили ещё.
 
И когда все «забалдели»,
Затуманились глаза,
Боже – главный чудотворец,
Стал являть им чудеса.
 
То нагонит на них страху,
То заставит хохотать,
То… Словом, «начудил» Господь сверх меры,
Что пришлось штаны стирать.
 
(Конец третьей главы).

Глава четвёртая - "Заговорщики".
http://www.stihi.ru/2015/09/13/9918