Лампада отмерцала и фитилёк потух

Лампада отмерцала и фитилёк потух,
дымок взметнулся кверху – лебяжий лёгкий пух,
и Николай-угодник остался в темноте,
не видя и не слыша последних новостей.
Спит бабка крепко-крепко, ей дышится едва –
натруженные руки, седая голова,
и сгорбленное тело почти не мнёт постель –
истаяла бабулька, как снежная метель.

Открыв беззвучно двери, я, приходящий внук,
подлил в лампаду масла и спичкой чиркнул – вжик! –
и пламя пересело на зябкий фитилёк,
и Николай-угодник вздохнул легко-легко.

По старому поверью, кто беззаботно спит,
не загружая сердце уколами обид,
тот наяву не стонет, и по раскатам дней
за ним не бродят тени, пришедшие извне.
Не верил я поверьям, с божками не дружил,
не пропускала память любые миражи
в себя, а тут вам нате! – у Господа в горсти
посвистывает носом сам ангел во плоти.

На вертеле кручёный, простреленный насквозь,
на сундуке старинном свернулся я клубком,
не стал будить бабулю, пусть спит она, пока
мир катится куда-то помимо глаз её...
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»