Цыганкой звенит мелочёвка в кармане,

Цыганкой звенит
мелочёвка в кармане,
в Москве, скорей всего,
дождит и листопадит,
много проблем
и настроение меломанит…
А я одна в чужой стране
с тяжёлым рюкзаком
да с лёгким сердцем,
несметное богатство – всё при мне:
перочинка, пару набросков
мыслей, ключи да томик Бродского.
Здесь раскалённый ветер
запутывает чёлку,
туристов толпы
тягуче плавятся,
за недостатком кислорода
утекая в перспективу…
Как время Сальвадора
без любимой Галлы.
Кому-то в тягость,
кому-то – в прибыль:
очень стараются разводилы,
куют пока горячо,
пока доверчивы, как дети,
пока не соображается,
и мысли мечутся, как плети
гладиаторов, чьи призраки
в роскошной клетке Колизея
сходят с ума, элементарно выхода
не зная – вверх, к небесам,
там где Всевышний простит и обогреет…
Пригрей же и меня. Я чувствую себя
безродным капитаном,
разбившим в щепки свой корабль,
но – не сожалеющий ни капли.
Здесь говорят руками,
простодушно, без смущения, ломтями
вкушают жизнь. Они умеют бесконечно
наслаждаться una tazzina di caffe 
на три глотка.
А я чем хуже? Нет, просто отличаюсь:
Инопланетянин. Уже перенимаю
эту шумность, дрожу слегка
по вечерам, когда плюс двадцать
и оставляю пунктуальность в шкафу
пылиться с мелочами –
она тут явно ни к чему.
Здесь мне позволено
вдруг заблудившись
чужое счастье подглядеть
в дверной проём.
И я эгоистично
захлёбываюсь этим языком…
Но не судите строго - дорвалась.
Тут попрошайки - как и у нас -
бубнят заученно и монохромно
про жизненные бедства,
спасаясь бегством от «carabiniere»,
однако – презрения не вызывают.
Здесь шлюхи на автострадах
одеты лучше
московских модниц,
тусовщиц и прочей
элитной массы мудотрясов.
А в парках, сбиваясь в стайки,
бездомно-пьяные хамелеоны
лежат в тени разлапистых деревьев,
напоминая уставших путников
с большой дороги.
Приветствую, снимая шляпу.
Я тоже не поклонник домоседства.
Римским котам – почтительно жму лапу,
Ragazzi, чао! мы теперь одни чертоги
делим.


10 октября 2011 г.