Изнанка

Иные времена


Придут другие времена, мой друг...

Ю. Визбор




Пришли иные времена,
Когда, увы, не носят шляпы,
И у дитяти есть две папы,
А мамы нету ни хрена.

Теперь, увы, не пьют вина,
А, в лучшем случае, таблетки,
И дети просят не конфетки,
А что-то для цветного сна.

Теперь на всём видна цена,
И каждый день она гуляет,
И время как бы истекает —
Не успеваешь выйти на,

Хотя идёшь и в, и к чёрту,
Но всё внутри — а там, за бортом,
Встаёт огромная волна,
Темна, как общая вина...

И празднует свой срок война,
Готовя вековую жатву,
Молитвы бесполезны, клятвы...
Надежда — лишь она одна...



Ебда из Шарли


Французы брили головы шалавам —
Своим любимым, сёстрам, матерям.
Они им отомстили за облавы,
Расстрелы и чужие лагеря.

Как хороша с рогатым шашня...
Прочна скрипучая кровать.
Устойчива, как Эйфелева башня,
Которую забыли разобрать.




Разрешение конфликта


Монтекки свалили в Удину
От гнева крутых Скалигери,
Которые ножичком в спину
Монтекк проводили до двери.

И вот, Капулетти в Вероне
Вздохнули немного свободней —
Монтеккам простые вороны
Пусть выклюют мозг в преисподней.

А мы, Капулетти, раскинем,
Расставим кругом наши сети...
И мёртвая, в инее синем,
Вернётся в Верону Джульетта.

Увидит свой дом и подростков,
Ей пишущих письма-открытки.
И древние те же подмостки.
И старые те же убытки.

И всё хорошо без Ромео.
И тень его — тоже в Удине.
Джульетта — лицо на камее.
Ромео — эмблема машины.



Демократия


От алтаря до эшафота
Роскошно катится карета.
Палач попросит сделать фото
С тобой и с ним, Антуанетта.

И радости приватной жизни,
И Трианон, и мини-ферма
В туман уходят, словно призрак,
И смерть глотаешь ты как сперму

Пусть не любовника, но мужа —
Сойдёт и он в таком раскладе...
Раз Франции король не нужен,
Увидимся в Верховной Раде.

И штурм, и взятие дурдома
В республике восславит каждый.
Казнь следует закону Ома:
Сопротивление на жажду

Жестокой лёгкой быстрой мести...
... и — голова уже в корзине.
Тебя желают как невесту
Все, кто торгует в магазине,

Иметь по праву первой ночи.
И вот, толпа, кончая вместе
С тобой, ножи и перья точит,
Полна республиканской чести.

И растрезвонят Vogue и Tatler
О том, в каком была ты платье,
А государственный бухгалтер
Его поделит на заплаты,

Зарплаты и статьи бюджета...
И сам великий Первый консул
Их всех не призовёт к ответу,
Пусть Англии и даст по носу.



Меццаверита


Nato nel paese delle mezza verita.
Рождён стране полуправды.

In Italia. Fabri Fibra Feat Gianna Nannini.


Катулл, Тибулл, Проперций?
Так. С каждого — сестерций.

Вездесущий налоговый агент




Колонны сомкнуты вязанками фашин,
И на каррарский мрамор тротуаров
Из космоса глядит Туркменбаши,
Отвлекшись от диктовки мемуаров.

Фасад к фасаду, и за фризом фриз,
И статуй больше, чем святых в канонах,
Но в радиаторе роллс-ройса антифриз
Застыл как кровь при исполнении закона —

Проезд закрыт. Тут — царство ламборгинь,
Феррар и полукровок-мазератов.
Богов немного, но — полно богинь,
Долгов, карабинеров в казематах,

Латинских букв, фонем и целых слов,
Утративших величие и цену,
Лапши, ушей и к тем ушам — ослов,
И бреющихся, требующих пену —

Вот и она, прибой её храни,
Наследие помывшейся Венеры...
И здесь вопросом "мы или они"
Уже давно не поверяют веру.

Но — налицо холодный ритуал,
Священновзятие божественных налогов,
Ему причастен коза ностры аксакал,
И мамкин сын, лет сорока с немногим.

Да, индульгенции пока ещё в ходу —
С финансовым кондомом всё прекрасно:
Вам не гореть в налоговом аду,
Когда заносите в положенную кассу.

О папской ереси судить, меж тем, не мне,
Хоть я и ортодокс, каких немного,
Но я согласен — истина в вине,
Когда вино получено от Бога.

От этих тиньянелл и амарон,
И сассикай, развратно пышнотелых,
Как мальчик пал министр оборон
Больших и малых, как всегда, и белых.

Пуччини и Беллини си бемоль
Пославши к чёрту, как и ре диезы,
Сидят и глушат в баре апероль
До достижения симптомов диатеза.

Цвети, paese меццавериты,
Твой миннезингер пьян, и, значит, весел,
Он с корнем вырвет все твои цветы —
Прикрыть букетом то, что  между чресел.



Пункт назначения


Европа, старенькая тётя —
Подслеповата, неумна...
Чем Вы, дражайшая, живёте?
Как будете всплывать со дна?

Социализму точно крышка.
Народ мечтает перемен.
Котом желает править мышка.
Работает один нацмен.

Другой торгует на базаре
Поддельным Гуччи, анашой.
И, озабоченный душой,
Папаша римский, свойский парень,

Завис одной ногой на суше,
Другою погрузился в хлябь.
Его бы, может, стали слушать,
Но звука нет. Шарашит рябь

По мегапиксельным экранам.
Картинка так себе и так.
Чернеет, видимо, Барак.
И гнёт своё — совсем как пьяный.

Озлоблен истинный француз.
Под пивом бьются англичане
Об стол башкою. Немец груз
Налогов тянет — но скучает.

Об итальянце умолчим.
Он в Лега Норд сдаёт копейку.
Проходят тренинг палачи.
Фашисты грезят о еврейках.

Но внешне всё пока ништяк.
И манят дураков свободы.
И почва тлеет, как кизяк.
И тихо убивает всходы.