Московское время

Базовые цвета


Москва черна под небесами
Из ветра, снега и дождя,
Как хлеб, что выбрали мы сами,
На век из дома уходя.

Москва красна. В лучах заката,
Как кровь, кремля её стена.
За всё, что сделано, расплата
Нам высшей мерою дана.

Москва бела. Белее снега,
Белее храмов и костей
Хазар, монголов, печенегов
И наших западных гостей.

Сияй, Москва, зелёным цветом,
Гори волшебною листвой.
Пусть будет так хотя бы летом.
Мы возвращаемся домой.

Тони, Москва, в бездонном небе,
Впитай голубизну зрачком,
В которой колесницы Феба,
Как Риму, путь тебе знаком.



Московский драйв


Коль сам ты хочешь быть хвалим,
Хвали других сверх всякой меры,
Трудись — как верный подхалим
Грим наноси, как пилигрим
Поклоном подавай примеры,

Весь яд сдавай в аптечный банк,
Не критикуй, не ставь оценок,
Торгуй прекрасным без наценок,
Со скидками, влезай на танк
Не для атаки, а для сцены,

Во весь журнал, во весь экран
Пихай анфас до самой кромки,
И выступай, пустой и громкий,
Как всеармейский барабан.



Последний герой


Доброе утро, последний герой.
В.Цой.


Привет тебе, посредственный поэт.
Ты вдохновением живешь по средствам.
По средам, где-то рядом, по-соседству
Ты регулярно покупаешь пистолет —

Чтобы уже в четверг, швырнув перчатку,
Соперника отправить на дуэль,
Не представляя, что за канитель
Стреляться — лучше уж взрывчаткой.

Дуэль потребует известной бюрократии,
Печатей, регистрации, лицензий...
Все это, несомненно, демократии
Успех. И — вызов требует рецензий.

На вызов — отзыв. К обществу призыв.
За этой перепиской суть хиреет,
И пятница проходит без бузы —
Как пол-зимы с холодной батареей.

И в уикенд не соберётся вороньё
Над тощим телом — кончи дело миром,
Ответственный поэт. Сдай антиквару лиру,
Лежи — читай газетное враньё.



Московский цикл


С утра, в четверг, у трёх вокзалов
Пороли чушь, и чушь орала,
Перекрывая вой и лязг
Обычных ежедневных дрязг,

На пятницу росла надежда,
Мулла взошёл на минарет,
В шabbat перетекал Завет
Из Торы, в жёлтые одежды

Буддист себя маскировал,
Христовым светлым воскресеньем
Сектантский веселился зал,
Агностик думал о спасении,

Но понедельник наступил,
Свои права взяла работа,
В метро толкучка и зевота
Над иnstagrammoм, сineфil

Листал relizы, о премьерах
Мечтал и видео качал
Под носом sheфа. Для примера
Из не-эвклидовых начал

Профессор выбрал сразу бублик,
Небрежно глобус опустив,
И нищий в переходе рублик
Опять до вторника просил,

Который сразу вышел чёрным,
Среда была ещё черней,
Стрелялся финансист в уборной
С трёх пистолетов, чтоб верней,

Из-под дверей нога торчала —
Торчать ей так до четверга,
В бачке урчала и журчала
Вода, пока недорога,

С ноля часов в кино премьеры,
В Дудуйске осудили мэра,
На сантиметр подрос Премьер,
Правительству подав пример,

На пятницу надежда снова
Растёт, и гриппом нездорова,
Слетается на алкоголь,
Чихая, офисная моль,

К субботе комиксы иссякнут,
И на допрос пойдет, не вякнув,
Министр бывших оборон,
О том, какой нанёс урон,

Ему амур и он амуру,
Какого чёрта эту дуру
Он к делу тонкому привлёк,
В камине тлеет уголёк,

Там сжёг роман большой писатель,
О том, как киевский каратель
В Донецке полюбил бойца
Из Беркута и до конца

Был кoloradu строго верен,
И каждый получил по вере,
Под воскресенье, поздно, в ночь,
Писатель и себя не прочь

Спалить, как братья одесситы,
Но, к понедельнику, сердиты,
К нему агенты добрались,
Утёрли из-под носа слизь,

Побрызгали на пепел чем-то,
Восстановили жёсткий диск,
Достали рукопись, цементом
Залили рот, вчинили иск,

Ко вторнику роман в печати,
К среде в пiare, к четвергу
Уже автографы, некстати
Писатель нюхал — не могу,

Орал он, больше жить "по-ложи",
Ну а по-правде — не хочу,
Попали мне под zhoпу вожжи,
Я чувствую — штаны мочу,

Четверг заело, звали дурку,
Писатель бился под столом,
Его ловили, в переулке
Старинный дом пошёл на слом,

Четверг стоял на том же месте,
На паузе, как день сурка,
Из новых человеков тесто
Месила твёрдая рука,

Я догадался, что на деле
Всему давно пришел пеseц —
Меню всегда на две недели
Писала нам Молоховец.



Московское кредо


Черкни мне в почту пару слов,
Уж раз мы в двух шагах от смерти.
Нам всем назначено число,
Но — запечатано в конверте.

Всему, что скажет богослов,
Вы, всё же, граждане, не верьте —
И среди них полно ослов
В подлунной нашей круговерти.

Пускай остался только шаг,
Я всё же, друг мой, поторгуюсь,
Попрекословлю, потусуюсь —
Пока работает душа.

Моя боярская Москва,
Ты торговала до Нью-Йорка,
Смешные рюши и оборки —
Твои гражданские права.

Ты копишь денежку без моря,
Тебя не лижет океан,
Лишь степь — и та приносит горе
Да, в крайнем случае, цыган.

Здесь чёрный юмор городской
Коптит фасады древних зданий,
И здешний Гамлет высоко
Берёт аккорд — ведь мы не в Дании.

Мой город любит вкусно кушать,
Ни в грош не ставит миражи,
Мы тут приобретаем душу
В обмен на прожитую жизнь.



Хокку по-московски


Весной в Нагано непогано.
Но без нагана тяжело.
Нагано — всё-таки село.