Кредо

Боярин


Вела меня моя страна
Высокою тропой печали.
Меня баюкали, качали
Её глухие времена.

Её лихие имена
Меня победами венчали.
А музы верно подмечали —
Она у нас на всех одна.

И я люблю её изъяны.
И принимаю перемены.
Но не хочу, чтоб обезьяны
Изображали джентльменов.

Весомо, грубо и незримо
Нас давит опыт чужеземный.
Я помню собственное имя.
Но имена сегодня немы.

Меня ведёт моя страна
К простой и очень ясной боли.
Она мне только и дана.
Её одну любить и стоит.

Что нам Гекуба, что мы ей —
Как и шекспировой Гертруде?
Пройдя достаточно морей,
Нетрудно утонуть в запруде.

Милее мне мои злодеи,
Чем гостевые казнокрады.
Что мне докажет Opus Dei
О разуме Верховной Рады?

Веди меня, моя страна.
И пусть долиной смертной тени
Нас всех пугает сатана,
Но выручает светлый гений

Большого русского пространства,
Преображающего время.
И я, боярин без дворянства,
Лишь одному ему и верю.

11.08.2015



Расклад


Предпочту благородное бренди.
Прочь сомнительных брендов коньяк.
Если дядюшка бредил и сбрендил,
Честных правил не выйдет никак.

Предпочту благородное кьянти
Всем подделкам любых тиньянелл.
Лучше пьяным бродить и буянить,
Чем хиреть на диване без дел.

Предпочту благородные строки
Уравнениям физвеличин.
Стих с изъяном рождает пороки.
Но их всё-таки можно лечить.

Предпочту и врага дорогого,
Что судьбой обернётся в конце,
Чем приятеля или другого —
С постной миной на скучном лице…

Кто меня предпочтёт, я не знаю.
Без оглядки на это живу.
И при первом же звуке стреляю.
И убитым валюсь на траву.

05.08.2015



Меньше точки


Стой, где стоишь. Не двигайся. Замри.
Уйди в себя. Стань точкою отсчёта.
Останови кипящие внутри
Разборки ангела и чёрта.

Застывши истуканом и столбом,
Будь осью для вращения планеты.
К холодному стеклу приникнув лбом,
Не задавай вопроса, где ты.

Стань точкою опоры. Центром сна,
Где можно пробуждаться бесконечно,
В открытый космос прыгнуть из окна,
Покинув звездолёт беспечно.

Умри надёжно, без нелепых возвращений.
Не будь ни Лазарем, ни датским королём.
Ни строчкой для бегущих сообщений,
Не говорящей ровно ни о чём.

Пусть мир запнётся о тебя, как о порог.
Слетит с катушек. Вывихнет суставы.
Всерьёз не принимай его забавы.
Дойди до положения зеро.

И чёрною дырой, пустым ничто
К пределу отступив ещё немного —
Чуть меньше точки — вспомни, кто есть кто.
Чёрт никогда не шутит перед Богом.

2015



Солнце


Солнце горит на сухом асфальте,
Как на большой воде.
Плавится маленькой лужицей смальты.
А седина в бороде

Нитью серебряной шьёт мою кожу —
Старый ветхий текстиль.
Вряд ли мне уже чем-то поможет
Высших небес апостиль

Всего, что вошло в моё личное дело,
Написано на роду.
Я открываю, читаю несмело,
Наверное, на беду…

Всё это правда, всё это верно.
Всё, что было дано.
Что было любым, но только не серым, —
Теперь уходит на дно.

Солнце развяжет ещё одну драму.
Солнцу — ему всё равно.
От божьего взгляда служит экраном
Его фотосфера давно.

Осталось нырнуть в асфальт с головою,
Прямо в эти лучи.
И вынырнуть в небе, где будут с тобою
Нянчиться.
И учить.

14.07.2015



Наверху


Тлеют угли огней электрических в уличной жаркой золе.
Город точками света приварен к асфальту, к свинцовой земле.
И над ним, как китайская ширма, раскинулась ночь.
Возле желтой луны костяной перламутр слоится точь-в-точь,
Как на старой шкатулке, мерцая, сквозят облака
Там, где русского мастера их поместила рука.

Я сижу высоко на холме, на террасе и чувствую древний соблазн.
Но мне чуждо желание князя владеть и устраивать казнь
На потребу всегда недовольной, капризной и грубой толпе,
А потом отвечать за неё неподкупной суровой судьбе.

Созерцаю всё то, что всегда наблюдает далёкий пилот,
Если он на посадку ведёт в этот город большой самолёт
И отважно ныряет в пожар раскалённых дымящих огней,
И становится пленником вечным слепящих и длящихся дней.

Я останусь, где был, на террасе, на пыльной верхушке холма,
Где меня защитит от снижения в город чернильная тьма,
Где за ширмой глухою укроюсь надёжно от призраков дня.
Где однажды под лаком художник навеки оставит меня.

Пафос, 24.08.2015



Я не воздвиг


Хотел бы я уйти в последний рейс
И Богу оплатить штрафные баллы,
Лишь отцветёт упорный эдельвейс
И наконец откроют перевалы,
Когда в горах лежит ненужный снег
Открытой и нетронутой страницей
И лето позабыло о весне,
Воздав за холода сторицей.

Да, я шагал не в ногу со страной.
Меня не приняло в расчёты время.
Мне зябко было и в июльский зной.
И я не попадал ногою в стремя.
На мудрецов не напасёшься простоты.
Не стоит жить, на черепки глазея.
Служитель муз не терпит суеты
И вовремя попросит из музея.

Хотел бы я, чтоб в главный протокол,
Куда заносят и дела, и мысли,
Внесли, что я боролся сколько мог.
А после — сколько мог домыслил.
Мне по душе история труда,
Куда я отношу и труд сражений.
История наживы мне чужда.
Торгашеский я отрицаю гений.

Кто памятник себе воздвиг, кто пантеон,
Кто крепость — и она еще не пала…
Я должен строить путь. И он
Весь лес земли употребит на шпалы.
Пока поймёшь, что от тебя хотят,
Пройдёт полжизни. Или даже больше.
Но, раз услышаны, слова звенят.
Не затихая, не уходят больше.

Мой лозунг и девиз — «в последний миг» —
Я подниму на щит и нанесу на вымпел.
Вот так и буду узнан меж людьми —
Там где-то. По дороге. На Олимпе.
Анализ ясно ставит свой вопрос.
Но синтез требует работы чувства.
Его ответ и в мозг, и в сердце врос.
И он и есть язык и суть искусства.

Вале, 6.07.2014