Обводный Канал

                Обводный канал
                фантастическая новелла
пролог
               Блики фонарей в ночной мутной воде Обводного канала притягивают взгляд мой... Манят с неведомой силой. Но куда? Что там, по ту сторону озябшей ноябрьской реальности? Отражение мира?! Стало быть, все наоборот в том волшебном, недосягаемом моим разумом царстве – зеркально противоположно. Этот тут, под легкой моросью, которая властвует над Петербургом вторую неделю я – юная несостоявшаяся личность, потерявшая все. Ах, а было мне что терять… В этой мгле самой страшной утратой стал потухший свет от маяка. Маяк тот, а может, вовсе путеводная звезда, указывал мне путь вперед, задавал направление. Уподобляясь обывателям, я и в будни, и в жалкие праздники стремился, верил, ждал. А после – ничего. Петербургский туман поглотил тот живительный луч света. С тех пор противен мне всякий свет: будь то ранее казавшийся мне бесподобным северный акварельный закат над далями вымокших насквозь проспектов, нежные краски восхода, или же лучи чего-то случайно забывшего в этом городе, столь редкого, минутного гостя – полуденного солнца. Противна вместе с тем стала мне и всякого рода жизнь – улыбки незнакомок в гудящих, полусумасшедших вагонах метрополитена, игра бродяг – музыкантов на бесчисленных линиях Васильевского Острова, восторженные минутной негой влюбленные пары в Летнем саду… Сама смерть властвует надо мною. Она застыла в выцветших, некогда прекрасных глазах, струиться с моих побледневших уст через скупые речи. Ах, какие прекрасные перлы все же способно рождать мое сознание. Надо бы чиркнуть пару – тройку тезисов, завтра же преподнесу их тем, кто возомнил себя моими друзьями Мне по вкусу в этой  жизни лишь то, что идеи мои ставят меня вые сброда обывателей в их же, прошу заметить, глазах! Мое почитание собственной, медленной и отравляющей меня смерти завораживает  их – становлюсь я в жалком сознании людей  мрачным гением. Окружающие в те минуты сами же собственноручно расписываются в своей праздности, беспечности и безыдейности, преклоняясь передо мной!
Юноша взглянул в двухметровый «омут» Обводного, замечая уже не назойливые фонарные пятна, а собственный мрачный, томный и задумчивый силуэт. «До чего же прекрасна смерть в моем обличие!.. До чего же прекрасен Я….!» - сорвалось с его уст.
Между тем, снизу-вверх, укутавшись в теплый плед ила, водорослей и пивных бутылей, из той подводной реальности на жалкого «гордеца» смотрели человеческие кости. Сколько их тут покоится? Сколько погибло созданий, физически подобных юноше, при столетнем строительстве Обводного Канала? Прошу заметить, подобных лишь физически.. Души их, еще не подгнившие, еще не затянутые в скверное болото двадцать первого века, так и остались навеки запечатлённые здесь… О, какими были Они?! Их огня, пыла, страсти хватило бы сейчас , чтобы разжечь над вековой Петербургской туманностью угольки созвездий, солнечных систем, галактик!.. Огонь и, однако, навсегда остался заточен  в обветшалую гранитную набережную, по которой смели прохаживаться века спустя живые тени, подобия личностей, жалкие Нарциссы. Смели, но права на то не имели.
В ту же минуту робкая волна прокатилась по водной глади – перед юношей вынырнула Русалка. Ее бледное лицо, свежее, но видавшее жизнь, показалась молодому человеку столь родным, будто видел он Русалку ту каждую ночь во снах свои убогих. Волосы – черны, словно ночь, ни капли в них столь ненавистного юноше дневного света. Зрачки пустые, словно стекляшки, в них нету ни одного намека на тепло, да и вообще на что-либо человеческое, тело же схоже с Античной мраморной статуей.
Спустя минуту набережная опустела.  Предрассветная мгла нежно ласкала поседевшие дома – то была уже не ночная вязкая хмарь и морось, а нежная влажность, в воздухе властвовало молчание – то затишье  перед бурей Петербургской зари, которая спустя неделю вновь задумала воцариться над городом Петра во имя новых строк в блокноте юного поэта, во имя свежих мечтаний  о белоснежной зиме, во имя правды жизни, в ту пору  главенствующей в сознании еще живых, не отравленных жалким эгоизмом и выдуманным мраком, Петербуржцев.

                1
Приехал в Петербург я по восемнадцатилетию. То было жаркое, знойное и тогда еще такое притягательное лето. Казалось, лето – пустая обложка какого-то романа, и я, главный герой этой книги, должен сам ее написать. На каждом шагу тогда, как мне казалось, меня должны были подстерегать разного рода авантюры, первым делом, конечно же, романтического, и уж конечно, далеко не мистического характера. Чтобы в дальнейшем между мною и  читателем не возникло недопонимания, хочу отметить то, что в город на Неве приехал я убежденным материалистом , любая мистика и «чертовщина» вызывала тогда на лице моем язвительную и скептическую улыбку – то не мудрено, ведь в город я приехал учиться на медика, читатель, надеюсь, представляет себе, насколько  все медики насмешливы и рациональны. Петербург встретил меня солнцем, а я то, дурак, вышел из поезда укутанный в плащ дождевик, да еще и с зонтом подмышкой. В воображении своем я уже представлял, как поселюсь я на Невском, или на Ваське на худой конец. Какого же было мое удивление, когда осознал я, что родительских денег, которые дали они мне на первое время, хватает лишь на маленькую комнатку в коммуналке, которая находилась уж конечно не на Невском  и не на Ваське, а на улице Р********на.  Дом, где я остановился, был стар и, как мне показалось, седой. Эта седина объяснялась обильным слоем пыли и копоти, который облепил фасад здания. В квартире помимо моей было еще девять малюсеньких комнатушек, их связывал длинный но не широкий коридор, где почти  никогда не горел свет – лампочки перегорали одна за другой. Комнатка моя напомнила мне жилище Родиона Раскольникова, и я невольно перечитал Достоевского по приезду. Окна, однако, были куда больше, чем в хрущевке, где я вырос. Они, фактически, занимали пространство от потолка до пола. В огромных оконных проемах открывался мрачноватый вид на набережную, такую же пыльную, как и дом, и почему –то безлюдную. Река показалась мне мелкой, а вода – грязной.. Ближе к вечеру я узнал от одного доброжелательного соседа, что это – набережная Обводного Канала.  Мне стало любопытно и я решился осмотреть окрестности жилища.
                2
Белые ночи на набережной этой речонки (как я все еще называл тогда Обводный)  казались не такими уж и белыми.. Среди каменных глыб все было как-то неестественно мрачно. Фонари лишь освещали мне мой путь и я в потемках пробирался куда-то вдаль. Странно – фонарный свет, похоже, лишь отражался в этой мутной  воде и после того, когда я достаточно уже отошел от жилища, вовсе мне не светил. Я объяснил эту странность густым  летним туманом, который воцарился  и , кажется, поглотил все на набережной. Вокруг не было ни души. Раз в пять – семь минут проезжал Камаз и все снова затихало. Вдалеке я увидел магазин и поспешил к нему. Хотелось развеять эту мрачную туманную завесу пивом. Магазин располагался на близлежащем переулке, и мне пришлось свернуть с набережной. Вывеска, казалось, была совсем близко, но я все шел и шел к ней, а она нисколько не приближалась. Наконец я переступил порог лавки и, выбрав недорогой напиток, отправился на кассу. Нерусская  продавщица косо посмотрела на меня, взяла у меня деньги ,не вымолвив ни слова. «что ж вы тут все на севере такие нелюдимые?! Город будто не рад мне!» - подумал угрюмо я и вышел с добычей за порог. Я помнил, что канал находился в левой стороне от меня и уверенно направился в ту сторону. Но спустя минут пять меня одолело сомнение, я окончательно заблудился, не зная уж, в какую сторону мне идти, чтобы вернуться на туманную набережную и наконец добраться до дома. Я в растерянности облокотился на какую-то пыльную стену и решил распить напиток, а после уже продолжить поиски дороги домой. Как назло, вокруг не было ни одной души, хотя время было далеко не позднее.  Но мало того, что улица стояла пустынной, так еще и в огромных старинных домах, что окружали меня, горело по два-три окна всего лишь. Будто все впало в забытье и повиновалось зловещему туману.. Одинокая птица вдруг резко взмахнула крыльями и поднялась в воздух. «Спасен, что-то приближается!» -- подумал и я уже явственно слышал шум машины вдалеке. Я выбежал на дорогу, чтобы уж точно быть замеченным , и вот на меня уже неторопливо ехал полицейский УАЗ. Я замахал руками и попытался даже выбежать на середину дороги, но машина и не думала притормаживать. Она медленно проехала мимо меня, будто я уже стал частью этой чертовой туманной реальности! Признаться честно, я чуть не расплакался тогда… И поел я вперед, просто вперед. Потерянный, уставший, угрюмый.  Но вот я явственно почувствовал за спиной чье-то присутствие. Я не слышал шагов, в темноте было не различить тени, но кто-то явно приближался.. Мурашки пробежали по спине и шее моей. Я оглянулся и замер в ту же минуту. На меня в упор с неподдельным вниманием смотрел высокий молодой человек в длинной изношенной шинели и старорежимной шляпе. Казалось, мы оба ждали этой встречи…
                3
- Ну и туман нынче. Чорт ногу сломит! – молвил он и как-то странно посмотрел на меня, ухмыльнувшись словно
- Ах, это только сейчас такой?! – в ответ съязвил я – думал, что на ваших берегах сие – в порядке вещей
-Так вы еще и не местный? – явно удивился он – бедняга.. заблудились, похоже.. Давайте  я вам подсоблю
Я согласился. По началу я  и не знал, о чем завести разговор с этим явно странным человеком, от него так и веяло стариной. Я предложил выпить – у  меня  оставалось еще пол бутылки пива. Он отказался, заявив, что пива вовсе не пьет. Порывшись в своей котомке, что была у него а плечами, он достал бутыль со странной, как мне показалось, алой жидкостью. Я  принял ее за вино. Глотнув, он предложил мне. Я отказался. Ишь, интеллигент Питерский!  Брезгует! Вино им подавай! Несмотря на свои странные манеры, юноша через некоторое время заслужил доверие мое, а после и вовсе симпатию. Что-то волшебное и непонятное мне таилось в нем.. Оказалось , что он живет в соседнем доме и, проводив меня до парадной, Содомский (такова была его фамилия)  сказал мне свой адрес и номер телефона, заявив, что завтра будет рад видеть меня у него в гостях. Он странно ухмыльнулся, добавив при прощании, что у него что-то есть для меня. Мы простились товарищами.
                4
Скрипнула входная дверь в мою комнату. Я укутался в старенькое пыльное одеяло и попытался уснуть. Но сна не было ни в одном глазу. Пахло свежей краской. Я открыл настежь оконные створки и уселся на подоконнике. Седой канал, как магнит, притянул мои взгляды и не хотел отпускать меня в царство Морфея. Редкие звуки за стеной: звон тарелок или крики полусумасшедшего соседа лишь на мгновение отвлекали меня от созерцания величественного канала. Невольно я достал блокнот, отыскал ручку и попытался это описать. Строки полились на бумагу. До этого я никогда не писал стихи, считая это  глупым занятием для скучающих школьников и студентов. Но с собой тогда я уже ничего не смог поделать. Уснул я в пятом часу утра.
                5
Сквозь сон я почувствовал смрад, шедший с кухни. Пахло горелой гречихой. Я открыл глаза. Какого было мое удивление, когда я увидел перед собой листок со стихами. Первая мысль была о том, что эти «перлы» подкинул незатейливый шутник – дверь в мою комнату не запиралась. Но после я вспомнил все вчерашние странные происшествия:  туман, Содомский, стихи…  В голове вертелась все фраза нового знакомого о том, что у него есть  кое-что для меня. Наверное, книги. Ведь я обмолвился перед ним словечком о том, что я студент. На часах был полдень и у меня не было никаких планов, потому я и решил заскочить к Содомскому на пару минут. Улица Ш****на, на которой он жил, была параллельна моей. Потому я вновь имел (удовольствие) прогуляться  вдоль старинной набережной.  И вот я стоял уже у входной двери. Передо мной был разбросан десяток дверных звонков и я уж не знал ,в какой из них трезвонить. Дверь, однако, была не заперта и я робко вошел  в огромную прихожую. Передо мной как статуя стоял Содомский собственной персоной и приветливо, хоть и немного лукаво улыбался.
                6
- Нашли меня! – усмехнулся он  - а я то думал, как давеча заплутаете.
Манера разговора молодого человека вновь поразила меня.
- Не знал уж, куда и звонить. А вы тут как тут! Ждали?
Он ничего не ответил, усмехнулся лишь и велел следовать за собой. Коридор был в его «хоромах» шире моего, но весь он был буквально вдоль и поперек  увешан веревками, на которых красовалось сохнущее белье. Правая стена была глуха и не имела ни окон, ни дверей. На левой же было множество дверей и дверок, мыслимых и немыслимых размеров. Комната, куда привел он меня, поражала своей чистотой. Это было подобие «лучика света в темном царстве». Сразу было видно, что за чистотой тут следят умелые, скорее всего женские, руки. Одна из стен была заставлена великим множеством стеллажей, на которых красовались престранные колбы с разноцветными жидкостями. Заметил я и вчерашнюю алую. Содомский приметил мои удивленные и вопросительные взгляды и коротко сказал, что с сестрой увлекается наукой алхимической. Сестра.. подумал я. Вот и его сюрприз. Он, похоже, задумал свести меня с нею. Но на кой черт сводить единственную сестру с человеком, которого видишь в первый раз на улице?! Тут что-то не чисто. Размышления мои прервали шаги. Передо мной стояла она..  Девушка, на вид ей было лет семнадцать. В прочем, может чуть меньше. Обычно я определял возраст девушек по груди. Грудь незнакомки была еще девчоночья и свидетельствовала о годах пятнадцати. Но наряд барышни.. Блуза еще куда ни шло, а вот юбка.. Незнакомка словно отыскала ее на бабушкиных антресолях. По виду юбка была века из двадцатого. Она была черна, о, бесконечно черна. Длинна. До туфелек. В черноту эту я иступлено загляделся, что было весьма неприлично.
-Юлия. Юлия Содомская. – смело произнесла девушка и подала мне свою беленькую ручку. Я, не в пример ей, робел. В прочем, Юлия оказалась крайне мила. Ее карие глаза блестели, будто даже горели, волосы легко вились и доходили до плеч. Во внешности ее было что-то восточное.
-Чаю? – нарушил молчание Содомский. Я кивнул и сел за небольшой столик. Юлия присела напротив меня.
-Брат мне вчера рассказал о вас. Бедняга, вы заблудились.
-Это было всего лишь первое странное происшествие за вчерашний вечер – ответил я –засыпал я уже с исписанными тетрадными листами.
- Пишите?!- лицо ее просияло
-Никогда до этого не писал – сознался я – это все Обводный ваш!
-Местность пришлась вам по душе?
-Быть может. Но в ней есть что-то.. Новое, тайное для меня. Какая – то тайна. И вы, милая барышня, тоже часть тайны этой.
Она загадочно улыбнулась и молила – вы не представляете, на сколько вы правы!.
Вернулся Содомский с чаем.
-Я заметил, что вы нашли общий язык! – лукаво подмигнул он мне. Я покраснел
                7
Кружилась голова. Я снова оседлал подоконник, наблюдая на закатные облака. Ветер с юга вклинивал в эти нежно розового цвета творения густой дым, что шел с горящего Кировского завода. Этот симбиоз воздушных облаков и грубого дыма, поэзии и прозы жизни сейчас был выражен особенно ярко. «Мда, вот и город контрастов.. А я становлюсь лириком.» В мыслях вертелось ее светлое, восторженное личико.. Искрящиеся глаза… По-детски ласковый голосок… Я вновь и вновь прокручивал в мыслях каждую минуту, да что уж там, каждое мгновение, каждый миг встречи нашей! Припоминал каждое слово ее. И этот удивительный закат, казалось, вторил мне, ликовал моей влюбленности! В луже пролитого кофе выудил я авторучку и достал смятый тетрадный лист из вечно покрытого паутиной ящика стола. Воображение вновь преподнесло мне ее ликующий портрет, и я принялся звонкими эпитетами и причудливыми метафорами описывать Юлию. Она, светлая и юная, была в сотню раз прекраснее неудавшийся элегии. Мой второй поэтический опыт не увенчался успехом, и я в злости вышвырнул мятый лист на набережную. Мерцала лампочка. За окном кричала пожарная сирена, будто смеясь над моей неудачей. Я задернул полотенце на окне, служившее занавеской, и уснул.
                8
Было около часу ночи, когда сон покинул меня. Резко вскочив, я бросился в коридор к телефону, по дороге чуть не сбив сонную пожилую соседушку. Будто по наитию я стал судорожно набирать номер квартиры Содомского. Поздно – ли было для таких звонков – меня не волновало. Не волновало и то, что трубку могли взять все пятнадцать-двадцать обитателей коммуналки. 732-15-87… Будто я помнил эти цифры всю свою жизнь. Как ни странно, ответила Юлия.
«Вечер добрый. Это ваш недавний знакомый. Студент, медик.»- я не знал, как еще описать себя и попал в ужасно неловкую ситуацию. Будь я равнодушен Юлии, она точно не узнала бы меня.
«Ах, это вы! А я только и ждала звонка вашего весь вечер! Знаете, сейчас безумно красивое ночное небо. Видны миллиарды звезд. Прогуляемся?»
«В том только случае, если вы потом проводите меня до дома.» рассмеялся я. Я услышал ее улыбку по ту сторону трубки.
Плакала пожарная сигнализация. Я стоял под фонарем в условленном месте. НА часах было половина второго. Юлия опаздывала.
«Боже, о чем я буду говорить с ней?.. Я же со стыда сгорю»- второсортные мысли невольно лезли в голову. Вдруг сзади послышалось
«Открылась бездна, здЕзд полна
ЗвездАм числа нет, бездне – дна»  - кто-то ласково обнял меня. Это была она! На сей раз  Юлию украшал длинный, почти что до земли плащ. Традиционно, бесконечно черного цвета. Без единого фальшивого оттенка. На вороте плащ украшала причудливая брошь. На ней изображен был Нептун. Юлия протянула мне руку и вручила выброшенный мною в окно лист со стихами.
«Один замечательный поэт обронил сие» - шепнула мне на ухо она. Я готов был провалиться тогда сквозь землю.
«Это мое..» - промямлил я «вам посвящено».
Она бесконечно теплым взглядом посмотрела в мои глаза. Мы взялись за руки и отправились гулять по набережной. Теперь та пыль, что раньше казалась мне сединой, представлялась уже тушью набережной , а вода в канале была того же цвета, что и платье девушки, от того и мне хотелось бесконечно смотреть в эту бездну. Все же какая-то опасность крылась там, в глубине. Я чувствовал это.
-Юлия, я вообще-то романтиком никогда и не был. И не мастер лирики. Она сама будто из космоса родом, нашла меня, залезла в голову, автор то далеко не я! Просто, ваш образ.. Ах, да какой к черту образ?! Почему я выражаюсь, как поэт?!!! Да, вы, именно ваша персона..! Вы… - слова уже перестали рождаться в моей голове, мой сияющий разум, кажется, напился ее красотою, как сладким и дорогим ликером, и теперь валялся в беспамятстве.
Странное чувство вдруг испытал я. Резко оглянулся. Шагах в двадцати позади нас стоял мальчишка лет пятнадцати. Он пожирал нас своим взглядом. Юлия, похоже, тоже приметила его. Я хотел было надавать тумаков мальчугану, но Юлия молвила «Ускорим шаг!». Я повиновался возлюбленной. Пройдя шагов пятьдесят мы оказались у Б*****го моста. Юли я обняла меня за плечи. Губы ее, невинные и юные, коснулись моих. В глазах зарябило. Счастье моросью июльского дождика накрапывало с неба, губы таяли от нежности прикосновений… Сзади послышались шаги. Они все нарастали. Кто-то приближался к нам. Я решил  не обращать внимание на глупую реальность. Вдруг кто-то окрикнул меня. Ярость закипела в каждой жиле. Это был вновь скверный мальчишка! Он вскарабкался на перила моста… боги.. Неизвестный шагнул в пропасть канала.
                9
Светало. Я с головой спрятался под одеяло и по-детски рыдал. Не то, чтобы я был альтуистом и меня волновала судьба мальчугана. Нет! Но когда на глазах моих вершиться такое… Плакал я уж с час. Реальность врезалась в мое, пока еще толстое одеяло, но казалось, что она вот-вот его разорвет, разметает и я останусь  наедине с проклятым каналом. Чувствовал я себя тогда сентиментальной тряпкой. Даже Юлия, юная девушка, не так близко к сердцу приняла увиденное. Ехать.. срочно ехать отсюда.. домой! Где светит солнце, где нет зловещего канала и его скверной пыли! Где самоубийц, черт возьми, нету!. Ход моих мыслей прервал стук в дверь. Я решил не открывать. Кто,  если не Чорт, стучится в дверь летом на рассвете?! Стук повторился. Затем скрипнула половица. НЕкто  вошел в комнату и направился ко мне. Я сжался в  клубок и закрыл ладонями глаза. «Это конец!» - вертелось в голове. Кто-то присел на край кровати и с минуту сидел молча. Я приоткрыл глаза и сдернул с головы одеяло. Передо мной сидел он. Юнец – самоубийца . Я потерял сознание.
                10
Очнулся. Вокруг меня уже собрались чуть ли не все обитатели огромной коммуналки. Многих я видел впервые. Такое внимание к  моей персоне объяснялось скорее любопытством, чем желанием помочь.  В прочем, в помощи я уже не нуждался. Изумленными глазами окинул я  мальчишку, что все еще сидел на краю кровати моей. Он заметил мое замешательство и представился.
«Колядин, студент.»
«Как, Колядин..» - я растерялся – я же отчетливо видел, как вы собственной персоной.. того.. с моста сбросились!
Колядин легко улыбнулся, но то было скорее через силу. 
- Позвольте, господин..
-Ивин – вставил я
- Позвольте, многоуважаемый Ивин, я расскажу вам с самого начала мою историю и вы поймете, почему же я быть так нездорово внимателен к вам там, на канале, и каким чудом спасся я
Вокруг нас собралась уже живая изгородь и людей. Колядин, несмотря на юношескую скромность, начал рассказ, где был он главным героем.
                11
Знаете – ли вы, господа, что такое настоящее одиночество? Нет.. Совсем не то, что подумали сейчас многие из вас. Безусловно, каждый человек одинок немного. Внутренний мир его уникален и неповторим, потому и в этой коробочке, за толстыми и сырыми стенами темницы души, человек один одинешенек. Но порой случается самое страшное – это когда человек один во внешнем мире, где семь миллиардов существ, подобных ему. Бывает, убегаешь на набережную канала в ноябрьскую метель от комнатного одиночества, а там иное, уличное. И не меняется ничего. Такое отчаянье берет. Понимаешь, что за душой ни души. И домой забегаешь, как и выбежал из дому, согреваться вином. А бывает иначе.. В городе грозой пахнет. А тут, на водах канала, творится волшебство самое настоящее. Ведь где-то там ,на глубине, душа города скрыта, а город-то наш юн совсем. Такой мальчишка – лирик. Набережная от того и обуглена, что действует на нее не только время и судьба, но еще и близость такой пылкой и юной города души, а вместе с ней и близость десятков таких же душ в облике человеческом. Романтиков эта набережная пленит и уносит вихрем в волшебную страну - Утопию. В стране той ты вглядываешься в лицо случайной  незнакомки – она Блоковская, непременно. Загадочна, воздушна.. Барышня замечает глубокие и страстные взгляды на себе и с того, как ведром холодной воды обольет взглядом трезвым и негодующим. Понимаешь, что обознался. Что барышня та не в утопии пребывает, а, вероятнее всего, замужняя женщина, курсистка или же куртизанка. Но знаете, господа, что встреч случайных не бывает. Случайность эта только с виду остается, только с первого взгляда, а на ином, космическом уровне, встреча та была предназначена именно тебе и должна была непременно свершиться. И вот однажды со мною эта роковая встреча и состоялась, о том собственно и рассказ мой.  Сумерки царствовали на набережной. Было весьма поздно и я уже собирался свернуть на В*********ий проспект в сторону дома. Однако вдалеке появилась странная фигура. Я решил непременно с нею поравняться, а в том случае, если обознаюсь вновь, то уже прямиком направится домой. Фигура все приближалась и вот я уже сумел различить некоторые черты ее. Стройная девушка  лет семнадцати на вид, а может и старше, с таким же любопытством изучала меня. Волосы ее золотистые искрились на фонарном свету и по искрам этим, а так же по сиянию личика ее юного, понял я, что барышня в Утопии пребывает тоже. На девушке было платье, что чернее ночи декабрьской.. От одеяний ее веяло стариной и я не смог уже сдержать восторженной улыбки.
Дни бежали, а мы становились все ближе друг к другу. Помню я и тот день, когда все на той же набережной  прижал к себе это хрупкое юное создание и прошептал на ушко девушке о чувствах своих. Помню, как мы забрались на ржавенькую крышу  моего дома под вечер и обнимались там, пока небо не потревожила поздняя мартовская заря. Ах, сколько воспоминаний..
Сегодня я, счастливый и благодарный судьбе за ее подарок, вновь решил посетить место наше. Тот самый мост, где мы встретились взглядами впервые.. На пути моем возникли будто из мглы ночи две фигуры – то были вы, господин Ивин и спутница ваша. Привычка разглядывать прохожих жила во мне еще со времен моего одиночества и я начал пристально глядеть на вас. Костюм вашей спутницы заставил дрогнуть меня! Длинное платье  цвета ночи… То же, что и носила моя возлюбленная. На секунду скверная и жалкая мысль посетила сознание мое – о, что ,если это и есть она. Но подойдя поближе понял я, что обознался. Вдруг из бездны канала стали доноситься слабые бормотания. Любопытство в ту минуту пересилило мой страх  и я подкрался тихонько к ограде. О ужас, в глубине канала померещилось мне личико моей возлюбленной! Завидев меня, она стала что есть силы просить о помощи. Я совсем потерял рассудок и готов уж был броситься среди ночи к ней. Как вдруг в воде промелькнул рыбий хвост невиданной величины. Муза оказалась русалкой! Я отскочил в сторону, но неведомая сила потянула меня к ограде обратно. В мыслях промелькнуло, что и ваша спутница русалка тоже. Нечисть прятала в длинных платьях свои хвосты. Я прокричал вам «Берегитесь».. но закончить  не успел. С неведомой силой полетел я в мутные воды. Благо канал обмелел и я лишь ударился головой об илистое дно. Чудом выбрался я и сразу же отправился вас отыскивать, чтобы предостеречь  о грозящей опасности. Дня два назад я видел вас с улицы на вашем любимом подоконнике, потому и разыскать вас мне не составило труда.
       12
Надо было скорее убираться отсюда.  Забыть все, как страшный сон.. Суеверный страх охватил меня сразу после ухода непрошенных гостей и я носился из угла в угол, судорожно складывая жалкие пожитки в чемодан. «Боже, все складывается.. Туман, ухмылки Содомского, платье..»
Я вылетел на улицу, как пробка.  И вот передо мной вновь предстал заколдованный канал с русалками, чертями, самоубийцами да туманами. Я пробирался к метро почти наугад. Вдруг налетел резкий, чуть ли ни ураганный ветер. Вековая пыль поднялась в воздух и закружилась в пространстве вокруг меня. Меня сносило к ограде. Я отчетливо, хоть и сквозь туман, понимал, что там – верная смерть. Содомский решил не отступать… И вот, к собственному ужасу, я оказался у ограды. Чугунные перегородки, казалось, ожили и потянули свои измазанные мазутом и плевками, ручонки ко мне. Мгновенье, и я лечу уже куда-то вниз. Всюду липкий ил, пузырьки воздуха, что я сам и выдыхаю. Барахтался из последних сил. Что-то скользкое вдруг обвило мою шею. Это была она… Лицо Юлии промелькнуло в зеленоватой воде. Вдруг какой-то импульс поразил меня, словно открылось второе дыхание и я, набравшись непонятно откуда взявшимися силами,  доплыл до берега.  Спасен! На Подступе к воде маячила чья-то фигура. Подплыв я, к собственному ужасу понял, что это – Содомский. Но шляпа более не украшала его, а на ее месте виднелись.. рога!! Черт  тут ударил меня по голове из воздуха появившимся посохом. Последнее, что я помню, так это его довольная ухмылка.