Николаевская Русь

Царя корону в золотой оправе
В объятьях жмет музейное стекло.
Здесь в каждой грани – блик воспоминаний
О той России, что мы потеряли,
О времени, которое ушло.

И с фотографий и рисунков старых
На нас, будя в душе - неужто, грусть?
Глядит проникновенно и устало
Сквозь время Николаевская Русь.

Все начиналось. На Ходынском поле
Толпа, и майский воздух горьким стал.
По воле злого рока алой кровью
Залит был коронационный бал.

Общественность со сменой государей,
Как водится, уже ждала реформ.
Однако их «бессмысленных мечтаний»
Не принял, не одобрил русский трон.

Россия изменялась с каждым годом,
Росли и развивались города.
Но царь хранил самодержавья своды,
И клятву дал - оберегать всегда.

Формировался класс буржуазии,
Росло предпринимателей число,
Фабричный дым стелился над Россией,
И сквозь него, уверенно и сильно,
Развитие промышленное шло.

Рвал хлёстко предрассветное молчанье
За годом год пронзительный гудок,
Стекались люди в заводские здания,
Чтобы успеть работу сделать в срок.

Цвела система крупных монополий:
Концернов, синдикатов и контор,
И розами раскрылись на том поле
«Гвоздь», «Продамета», «Медь» и «Продвагон».

Лопатами вспоров земную кожу,
Строительство дорог подняв с колен,
За краткий срок, ресурсы приумножив,
Вживили в землю сеть железных вен.

Три года до двадцатого столетья:
Успех реформы – рубль укреплён.
Граф Витте, браво! Смело на монете
Расправил крылья золотой орёл.

Имели мы и золото иное,
Нам не было в том равных столько лет –
На солнце колосившееся море,
Хлебами становившееся вскоре,
Коими Русь кормила целый свет!

Та Русь, сливаясь в пламенном порыве,
Смыкала круг у Порт-Артурских стен.
Та Русь, крича, тонула при Цусиме
В крови лучей всходящего светила.
Настало время крупных перемен.

Страну трясло и било в лихорадке,
Девятое, январь, и алый снег.
Дух революции, повсюду беспорядки,
Сошел с ума привычный стрелок бег.

У аппарата власти рвутся струны,
«Потёмкин», Петербург, Кронштадт – в штыки.
Решился царь – сформировали Думу,
И революция, наделавшая шума,
На время спрятала свои клыки.

Кормилица – российская деревня,
Переживала хуже те года,
Опасностью грозило расслоение
Для честного крестьянского труда.

Кому – босые ноги, да рубаха,
Кому – надел, да тройка лошадей.
Сберег крестьянство русское от краха
Не ведавший ни трусости, ни страха,
«Не продающий кровь своих детей»…

Столыпин – реформатор той эпохи,
Когда ослаблен был крестьянства гнёт,
Промышленность все обгоняла сроки,
Был образован, грамотен народ.

Восстановленье занимало время,
Но расчищался мрачный небосвод,
Слились в один поток людей стремленья,
И для России стал благословенным
И засиял тринадцатый тот год!

И снова – кувырком весь мир, и в омут,
Война загрохотала и взвилась,
И люди шли сражаться за свободу,
И умирали, не успев упасть.

Четырнадцатый год, смелей, Антанта!
Смелей, Россия, бей по всем фронтам!
Сотри в бою германского гиганта,
Мир долгожданный подари для стран!

Военный лад промышленность впитала,
Объединила нацию война.
Но недовольство резко нарастало,
И революции по площадям, вокзалам,
По всей стране взрывная шла волна.

Та Русь была подобна паровозу,
Отчаянно летевшему вперед,
Изогнуты, расплавлены колеса,
Был прерван паровоза быстрый ход.

В умах людей всё путалось, мешалось,
И на холстах, и в музыке, в стихах
Умеренности вовсе не осталось,
Бушуют формы, отвергает «старость»
Модерн в его черченых миражах.

«Долой царя, долой!», «Вся власть Советам!»
Теперь пусть правит пролетариат!
И этой «грандиознейшей победой»
Русь Николая встретила закат.

Та Русь, кружась в своем последнем вальсе,
Навеки уходила в глубь времен…
Гонимая пришедшей новой властью
И не успевшая тогда отдать поклон.

Прощай, эпоха роста и свершений,
Прощай, многострадальная пора!
Русь Николая, много искажений
Протерпишь ты еще за все года.

Кончалось всё. Подвал темней печали.
Стрельба, мольбы и предрассветный мрак.
Пропитанную яркой кровью алой
С последнего царя рубашку сняли,
Чтоб раскроить ее на новый флаг.

А может, всё бы по-другому было?
Мой город шепчет вечное «Прости»…
Как птицу на излёте подстрелили
Семью царя, но и еще – Россию,
Которую мы не смогли спасти.

Мое наследие и память, боль и совесть –
Моя держава, я тобой горжусь.
И вспоминаю часто через горесть
Ту, Николаевскую Русь…