2с. Мираж. Двое

Он долго не решался повернуться.
Все та же тень, что опахало:
то затворит собой окно, а то откроет.
Как, что-то смутное приснилось,
а надо лбом испарина лоснилась.
Ночною маской, льстя морщинам первым.
Он сел.
Нырнул в ладони.
Или ладони бросились к лицу.
Подхватывая голову в коленях.
Будто скатилась та,
случайной плахою задета.
И тяжела на вес казалась,
она рукам без остального.
Но руки не поверив наважденью,
сползли к вискам.
А там и шея:
без характерного отруба.

Хозяин с облегченьем вытер руки.
Оттер глаза.
Решил проснуться.
Губам хотелось улыбнуться.
Но рты не все решали в его время.
Осталося, как есть.
Вежды открылись:
И вскоре принялись глядеть.

Боком к нему, лицом к иконе,
мужак стоял, колени оббивая.
В полу под ним доска ходила.
А он, то к образам поднимет брови.
То бороду к доске, в томлении опустит.
Похож он был на угол в пентаграмме,
в котором равноденствие сходилось.
Но гостю аистом явился он.
Клюющим, воду из колодца.
И можно пить, но не напиться.
И вновь он дню подобно всходит.
Чтобы сойти, как должно ночи.
Четыре стороны склоняя.
По имени. Имен не называя.
И каждый, кто пройдет
за хвост, как за веревку дернет.

А у окна, будто ночное отраженье,
 сидел другой:
Весь в белом.
Белый.
Нащупывал в исподнем ребра.
И пальца всовывал меж ними.
Расшатывая, словно как зубы….
Он слез с постели. Осенился…
В периметре окна худело к утру.
Скомкались занавески,
как рукава в карманах.
На подоконник выпала роса.
 
Молящийся застыл.
Но солнце не явилось.
Другой в портках, изображал, что роет яму.
Скирдует грунт.
«Стог» вырастал, с его лопаты.
Пока не стал холмом поклонным.
Колени оторвавшим с пола.
Едва не опрокинув, твердь с матрацем.
А «яму» ж свежую, он обошел.
На дне ее, к заутренней спешили.
Героя нашего к монахам спровадили…