Звонок

Ночью на стрёме, обычное дело. Ничего не меняется у людей. Одни и те же примочки, только обстановка новая. Раньше были гаражи, теперь казарма. Хорошо хоть батарея греет. Вот если одеяло ещё подоткнуть в щель между стеной и батареей будет совсем ладно. Хорошо. Что-то обхода пока нет. Обычно ротный уже со своей медсестричкой заканчивает к часу ночи. Видно, возраст у него не тот или сегодня перенервничал за день. Старость не в радость. Нервы как стервы. Небо холодное, стелется по крышам, плац утонул в молчании.
Эй, вы там скоро? Я завтра в наряде, выспаться надо, – в ответ возня и грубый голос сержанта Губарева, - на тумбочке хочешь завтра протухнуть? Сиди и грейся душара, и не проморгай обход, биджо, - ох уж мне этот Губарь, золотой сержантик  учебки, чтоб тебя понос на плацу во время утреннего осмотра разобрал.
А небо всё падает на часть как одеяло, да никак не упадёт. Да и разве эти упёртые электрические столбы дадут? Вон как ощетинились своими искусственными глазищами. Что это в небе блеснуло? Кажется новая зажглась. А так бывает? Яркая какая! Или это облако посторонилось? Да нет, на небе чисто как в желудке. Расступись пустота, зажги око неведомой галактики. Эх, как там Светка. Позвоню, всё равно не убьёт я-то далеко, а её сонный, недовольный голос лучше угроз Губаря и молчания безликих казарм.
Смотри ка звонок занялся. Хороший знак. Новые рингтоны. Аккорды те же, а дурь новая. И откуда у народа столько фантазии на дурь. Хотя вроде ничего. Звучит. …Можно терпеть зиму, можно пить текилу, можешь ждать утро…Нюша кажется, то-то и оно что нельзя, по крайней мере мне.
Алло, Свет, извини что я так поздно, но нужен был твой голос, ругайся сколько хочешь, только ругайся, не останавливайся, – выпалил я, и по телу пробежал холодок как бывает сразу после, совершённой глупости.
Привет, Каха, это ты?, – хрипловатый тембр Эдика отдавался симптомами бессонницы и утомления.
Эдик?! Ты, как на телефоне Светки? Что-то произошло?, - прервал его я.
Мы с ней в роддоме. Уже четвёртый час родов пошёл, - от его слов эхо зазвенело в перепонках, как при контузии.
Как? Когда, как она? – лоб отяжелел вдавился в отсыревшее от конденсата окно, на душе стало гадко и одиноко.
Она потом сама расскажет, - в голове от его слов тысяча несносных мыслей впились как комары в мозг. Почему не сказала, что беременна? Почему Эдик не отвечает? Мозг начал считать сроки и сопоставлять даты. Промелькнуло, что надо бежать к ней. А потом эту мысль задавила другая о том, какое имя дать ребёнку? Мальчик или девочка? Почему четыре часа роды идут? А моя мать в курсе? Сколько врачу отдать за роды? Как ускорить время службы? И какую машину я куплю ему на совершеннолетие? Да, всё таки надеюсь, что сын будет, раз машину хочу купить. А свадьба? У нас же свадьбы не было. И Эдик, Эдик. Нет, нет. Он мой друг школьный, кому она ещё могла набрать или кто мог оказаться близко, как не он? Сестра живёт в другом городе с мужем.
Включи громкую!? Я хочу слышать, я хочу быть там!, - вырвалось у меня, лишь бы сбить шторм в сознании. На фоне слышится недовольное шуршание, динамик на громкой связи.
Доносится эхо голосов, доктор раздражённо ворчит. Эдик оправдывается, - это отец, он сейчас в армии на службе, извините доктор, он очень просил послушать,- доктор недоволен, но переключает ворчание на сестру. Хорошо. Мой! Мой! Я отец! Я на службе! От мощного удара адреналина по телу пробежала молния. Ух, Губарь только скажи мне хоть слово, утоплю тебя в очке нежить бессердечная. Сзади слышу шорох. Оборачиваюсь, Губарь стоит. Смекалистый гад, хитро так смотрит. Слушает фон из телефона, говорит, - твоя? Рожает? Ну, ну не отвлекайся, держи сигнал. Эй вы там на галёрке молчите, человек отцом станет, - все притихли, спасибо, Губарюшка. Душа русская. К горлу ком подкатывает. Вот если бы я от него за всё это время не натерпелся бы, то расцеловал бы сейчас.
Боже! Слушайте все мой кричит, - да, вот тебе и новая появилась. А на небе ни облачка. Молодец Губарь. Спасибо Эдик. Спасибо Светка.