В прошлой жизни меня казнили

В прошлой жизни меня казнили
За убийства и непристойности.
Не сменил бог свой гнев на милость —
Небеса дорожат спокойствием.
А в аду не осталось пекла,
Как волнения и неловкости,
И встречал Князь едва не с песнями.
Я не пленница будто — гость его.

Я сидела на старом креслице
 Пахло плесенью и газетами.
— Ну, какой в глазах огонь теплится,
Князь, скажи, поделись секретами!
Я не знала ни зла, ни доблести,
Ни законов и не обычаев.
Где же я так скатилась, вспомнить бы,
Где душа моя горемычная?..

Князь напротив сидел. На волосы
Падал свет от огня каминного,
Свет чертил на бокале полосы,
Уходил срок заката длинного.
— Души ваши в бутылках заперты.
Разобьешь или выпьешь, что же ты,
Как стоять сиротой на паперти
Ради пары монеток брошенных,
Так ты думаешь в свете месяца,
Что уже хуже быть не может, но
Все же вспомни: тебя повесили,
Было худшее все предложено.

Было худшее все испытанно,
Перетоптано и починено.
Знаешь, грешница, ты открытая,
Только мертвая, несчастливая.
Твою душу купил задешево
У торговца с небес знакомого.
Кровь и стекла, гнилое крошево —
Как была же она поломана…
Поселил ее в винном погребе
Рядом с бочкой на полке каменной.
Превратилось в вино крепленное —
Я налил ее всю в бокал тебе.

До рассвета мне худо сделалось,
Словно жгли меня черти углями.
То вино было слишком крепкое
Или я, наконец, одумалась?..

В этой жизни я еду в поезде.
Я живу в теплом южном городе.
Мне до моря идти по просеке —
Я всю горечь спустила по морю.
Я не думаю о былом теперь,
Я не злюсь. Сочиняю музыку.
Не могу пить вино — оно горькое,
Как чернила. И пахнет уксусом.

Я смотрю на рассветы красные,
И душа поет мне — храни меня…
В этой жизни я буду счастлива.
В прошлой жизни меня помилуют.