Отдельные мазки на огромном полотне московской жив

ОТДЕЛЬНЫЕ МАЗКИ НА ОГРОМНОМ ПОЛОТНЕ МОСКОВСКОЙ ЖИВОПИСИ

Загляденье! ... Москва! … Это вам не какой то Парижек.
Ну, да что там Париж! … Васюкам не равняться к Москве!
Я сегодня найду и кружочек на карте открыжу,
Чтоб столица жила постоянно в моей голове.

Я Иду по Москве, полыхают цветами бульвары
Иду я, человек, я же вам не какая-то тварь.
А навстречу плывут, улыбаясь счастливые пары,
Не плывут, а идут, кто сегодня остался без пар.

Почему б не присесть … вот покрытые лаком скамейки?
Почему б не вот так, нога на ногу -сядь и сиди?
Тогда мимо тебя … негритянки, узбечки, еврейки
Хочешь- веки закрой. Ну а хочешь-до боли гляди.

«Слышишь, мил-человек»!- Вот она! .. А все формы навыкат,
В остальном хоть куда, только мини в московской пыли.
«Ты скучаешь один. Может быть тебе хочется выпить,
Мы б тогда этот день хорошенько с тобой провели?

Ну, чего так глядеть, что ли девочек раньше не видел?
И чего приуныл? ... Ты б со мной- словно рыба в пруду!
Я ж тебя не того …  и меня ты пока не обидел.
Если нет, так скажи и я дальше бульваром пойду».

Хочет рядом присесть, а улыбка тюльпанами  тает,
Помолчала чуть-чуть, а потом как свирелью опять:
«Я взяла сигарет, а теперь на вино не хватает
Положи на алтарь … нехватаемых  сто двадцать пять»

Ну зачем обижать? … По рожденью она таки леди,
Ну и я человек, на гуманных началах стою.
Сторублёвый банкнот,  ещё несколько мелочной меди
В двух карманах наскрёб, вынимаю, и ей отдаю.

Кому нужно, что б так? ...  Или  это вселенская рана,
А быть может волна от чьего-то дурного весла ...
Две бутылки вина, и два серых бумажных стакана,
И ещё бутерброд очень быстро она принесла.

«Хватит нам одного, мы на равные части разделим,
Я читала, что есть очень много калорий в вине …
Что ж, такая вот жизнь, на ней есть и подводные мели»,
Наливает в стакан и подносит с улыбкою мне.

«Пей сама, я не пью ... уже выпил давно свою бочку»
«Вот те раз! Как же быть? Здесь же львиная доля твоя!
Ладно … первый заход ... дам тебе небольшую отсрочку,
А потом будешь пить … если сердце не нежит змея.

Ты наверно хотел,  чтобы трезвый … а я чтоб по пьяни ...
И тогда так легко своё тело тебе отдала?
Боже мой! … Возьмёшь так … я особо не буду буянить.
Это всё1 … Будь здоров! … Я сказала тебе что могла».

«Успокойся дитё, ведь накал мой тобой не измерен,
И признаться, я сдал на интимные чувства патент.
Это мне ни к чему…..Я для вашего пола потерян,
Посмотри, я седой … я старик и давно импотент».

A вот он и патруль.  Так некстати извечно бывает.
Где вот так!... Позарез! … Там его с фонарём не найти:
«Голубочки, сидим? ... где запретно ... вино выпиваем …
Ну ка, кончили пить! ...Вам придется в участок пройти!

Ну а ты кто, старик-на свой зад приключений искатель,
В обезянник давно … или вовсе ещё не нырял»?
Достаю им билет … «Я, извольте, российский писатель,
А она для стихов … для грядущих моих … матерьял».

Покрутили билет, процедили с презрением: «Птица!
Да такого дерьма, хоть пруди под московским дождём!
Ладно, Саня, пускай, этот старый дурак веселится,
Не буянит же он, и она не буянит, пойдём».

Два сержанта ушли. Воцарилось на время молчанье:
«Так ты это … того … как же я угораздить могла?!
Ты, я думала наш ...оказалось, что я на закланье.
Это я матерьял? … Ах, подлец! … А я чуть не легла!

Ну, сморчок! … Я б тебя … кулаком … хоть сейчас … по затылку!
Не хочу лишь марать … да, марать, не хочу своих рук»!
Подняла бутерброд, а другой подхватила бутылку …
И исчез её след, растворился шагов её звук.

Я остался один, лишь немного, как будто бы в шоке.
А бульвар как и был, только слышится шелест листвы.
До конца своих дней, до последнего вздоха - уроки.
Ну, а это урок получил от красивой Москвы ...