Странности любви...

Александр был ранен и контужен на Кавказе. Со временем раны зарубцевались и контузии сгладились и всё реже сказывались. К  тридцати годам у него было немало
романов с девушками и с женщинами, в основном от семнадцати до тридцати. Однажды
в поезде он познакомился  с яркой женщиной. которой на вид было меньше  тридцати.
Пышногрудую и пухлогубую брюнетку с большими глазами звали Галей. Когда выпили
по стопке и заговорили о любви, к ним присоединилась соседка по купе, на вид  ей
не было и двадцати.
  - У меня, конечно, опыта в любовных отношениях не столько, сколько у вас, но было и с парями, и с девушками.
  - Не, я -натуралка , насквозь  радиционная - заявила Галя и поцеловалась с Александром взасос.
  - У  нас в армии к педикам вообще,- от возмущения Александр даже не находил слов. - Я вообще-то православный и к лесбиянкам и педикам отношусь, как к содомистам.
  - Пора и спать!- сказала Галя, защёлкнув входную дверь и раздеваясь на хорду.
Александр из-за жары был в одних шортах, но даже тех он снять не успел, их вместе
с трусами стащила Галя и  взгромоздилась на него. Движения её становились всё быстрее, дыхание учащённым.
  - Скажи, когда будешь кончать, а то у меня кончаются безопасные дни. После минета она уснула прямо на нём. Когда тяжесть даже красивой женщины перестала быть приятной, Александр осторожно повернул её набок и перешёл на свою полку. Надёрнул трусы и отключился. забывшись сном.
    Проснулся он от брани и громкой пощёчины. Голая девица с обидой отошла от Гали, которая отвернулась к стене и продолжала спать.
  - Меня зовут Лиля, -сказала девица, присаживась к Александру. Не спрашивая, она налила стаканчик коньяка и почти всё выпила, остатками смочив носовой платок. Задрав трусы, она обтёрла платком у себя, потом хотела тоже с делать у него.
   - Имей в виду, я у тебя лизать не буду.- резко сказал он.
   Кончилось тем, что она всё-таки обтёрла у него головку смоченным коньяком
платком и прикоснулась губами. Потом наклонилась над столом, выгнув спину. Александр начал с ней сзади, потом спросил : - У тебя также опасные дни.
  - Нет, у меня самые безопасные, перед месячными. Можешь. сколько хочешь.
  Когда всё было кончено, она прилегла к нему и , обнимая, горячо зашептала
на ухо: " А ты мне понравился. Силён ещё. Видно. что физически  вообще...
  - Да я гирей крестился - похвастался Александр.
  - И к саперной лопате не привыкать?
  - Да столько окопов вырыл...
  - Это просто замечательно. Махнём со мной в Сибирь.
   -Далеко слишком, не с какой красоткой  так далеко не забирался.
  - Там золото роют в горах - напела девица.
  Галя проснулась почти перед самой своей станцией, но успела написать на
бумажке телефон, какой-то адрес и сунула Александру. Потом взяла бумажку обратно
и записала ещё что-то. Александр помог ей выгрузиться . Быстро вернулся и застал
девицу роющуюся в его вещах.
   - А вот это зря! Если мне дала, так можешь всё себе позволять.
   Пока она, надувшись, ходила в туалет, он поспешил в другой, запомнил с двух
прочтений телефон и адрес Гали. На обратной стороне листочка было написано не
так разборчиво: "Связываться с девицей не советую. На всякий, самый крайний случай телефон моего дяди. Запомни и уничтожь".
    Бутылку конька они с девицей  почти допили. Дважды предавались страстям, причём один раз она уговорила его, свесив простынь до пола. став вниз головой почти вертикально и раскинув ноги. После этого, пока он отдышался, она что-то
тихонько положила в стакан и, налив остатки, коньяка, сама пригубила, или сделала
вид и предложила ему:" Выпей за любовь!"
    Железное здоровье не помогло. Перед своей станцией Александр заснул. Когда
его тормошила проводница, он сквозь сон слышал:
  -  Он по уши в меня влюбился, заё... чуть не до полусмерти и сам без сил. Едет
со мной. Я доплачу.
   Очнулся Александр, когда его везли в машине накаченные парни. На руках почувствовал наручники.
   - Руки освобождаем только для работы. Отработаешь, что мы за тебя заплатили,
будешь себя нормально везти, вернём также к какой-нибудь станции и езжай себе.
    Месяц ломовой работы и плохая кормёжка изнуряли, как и мошкара. Крупинки
золота при отмыве мелькали редко. Как он узнал от таких же, как он, бежать
невозможно. Тех, кто пытались, сильно избивали. Один старожил работал уже год и
не слышал, чтобы кого-то отпускали. Александр мучительно размышлял. Перебрал в памяти многие случаи почти безвыходных ситуаций на войне. Его часто выручал один
друг, наполовину казак, наполовину ингуш. Понимал на нескольких кавкаских языках,
но сам был старообрядец. крестился двумя перстами, научил Александра нескольким молитвам, зарубкам и знакам на деревьях. Оказалось. что его родные были раскулачены и высланы в Сибирь, где родился его отец и сам Федя.
    Однажды он ему признался, что ему снился нехороший сон. И рассказал ему про
клад с золотом, ещё колчаковский или атамана Семёнова, который искали и красные,
и местные сибиряки, но пока не нашли. Рассказал про речку, местность, подземный
ход в берегу речки с двумя тупиками и что в одном месте есть выступы в скале,
если подтянуться, можно попасть в узкий тайный лаз повыше, передвигаться только
боком до еле заметного просвета- тайного выхода, о котором даже из старообрядцев
мало к то знает, но несколько человек спаслись от белых и от красных.
    Однажды, проходя около охранника, Александр шепнул такому же бедолаге, как и
он о золотом кладе.
    Его вызвали к одному из главарей.
  - Ты же не из местных?
  - Подростком был у родных недалеко отсюда, ходили за кедровыми шишками и я слышал о кладе.
  - А где теперь родные? Как фамилия?
  - Да там по кличкам звали. Реабилитировали в конце пятидесятых и уехали куда-то. Мне лет семь-восемь было.
  - А говоришь подростком?
  - Ну уж детство кончилось. Школьником был.
   Его отправили с тремя крепкими ребятами Одного он вырубил, когда падали вместе в промоину, второго вначале входа в лаз. Третьего обманом направил в тупик. А сам каким-то чудом. напрягая последние силы , нащупал выбоины, подтянулся и еле боком втиснулся в узкий ход. Немножко прополз и услышал крики:
 - Выходи. куда спрятался?! Застрелю суку!
  Потом услышал второй голос:
  - Перед тем, как он меня вырубил, я слышал чей-то крик.
  - Напарник наш выбирается из ращелины!  А вот и он.
  - Не сильно ушибся? Что-то ногу волочит, храмлет, придётся пристрелить...
  - Да вы что ребята?!
  - Мы-то не пристрелим, а вот если кладоискателя не найдём... Кстати, где твой фонарик и оружие, лопатка сапёрная?
  - В той дурацкой ращелине, вряд ли достанем. А тут похоже свежий обвал был.
вот в этом тупике. Без лопаты не раскопаем. да и вряд ли он живой, кладоискатель
-то. Пока харчи есть, поедим, подремлем поочередно, но ночью здесь будет холодно.
   Когда Александр дополз до просвета, он был так мал, что голову не высунешь и
весь завешен кореньями. Вырвав  часть их, Александр приподнял дерновину и оказался на свободе. К вечеру по зарубкам и другим староверским знакам добрался
до жилья. Брат с сестрой его встретили недоверчиво, но когда он истово перекрестился двумя перстами  на икону и сказал пару молитв, напоили и накормили.
Хозяина звали  Федей, он не слышал о своём тёзке, но вспомнил, что были не так
далеко раскулаченные,  только от  того хутора и следов не осталось. Про клад он
махнул рукой и советовал недели две отоспаться, подкрепиться,отрастить старообрядческую бороду. Через несколько дней, когда брат ушёл на охоту, сестра
его Граня дала выпить стаканчик  какого-то зелья для придатка сил и, когда он
начал чувствовать прилив мужских сил, стала раздеваться. Она была низкозадая,
с короткими ногами, широкими бёдрами . Под широким лицом и короткой шеей белели
большие груди. Оказалась девственницей, но кому в тайге было слыхать её крик?
Зато потом, когда она стала на четвереньки, она задвигалась быстрей его. Потом
Он уснул, прильнув к её широкой спине,лёжа на боку. Она сама ввела себе его
всё ещё твердый член и ерзала , часто дыша и шепча :"Как сладко-то". Алесандр
не мог проснуться, но слышал, как брат спросил сестру. заметив стакан на столе:
 - Ты чем его напоила-то?
 - Хероставкой
 - Неужели стакан?
 -Да нет, меньше половины.
  - А то со стакана сутки щихаться, до полусмерти бы тебя зашихал. А если он уйдёт от нас, скучно же с непривычки в тайге жить?
  - Он уж так меня любил, думаю обоим было так сладко. А зелья надолго хватит.