Шри Ауробиндо. Небеса Жизни - The Life Heavens

Шри Ауробиндо


Небеса Жизни


Жизнь в полноте, широка, всечиста, всечудесна,
Плещет за брегом земли и ее жизни-пены,
Магия царств, завороженных в чарах и песнях,
Мир грандиозный, блаженный, цветущий, нетленный.

Музыка странствует там – та, что смертные уши
Не различат, задушевна, далёка, прекрасна,
Множа безудержность нот, восхищающих душу,
Крылья раскинув в просторах ее, пламень ясный.

Формы в бессмертьи царят и божественны краски,
В ширях чаруемых вея тенётами чуда,
Всякое чувство – экстаз, все любови – лишь знаки
Взблеска единого бога, в ком двое со-будут.

Чувств нерушимый покой, как и чувств трепетанье,
Таинством, слиты на арфе единой; вся мука –
Лишь упоенья слуга, и предстало страданье
Жарким рефреном огня, нотой пылкого звука.

Всё здесь гармония полнит, чиста, безупречна;
Скорбь изжита и желания ржа или рана;
Яркий и точный каданс в пульсе бьется сердечном –
Радости бег, столь кипучий, что мчит неустанно.

Воля, и Сила, и Разум-кудесник, едины,
Здесь торжествуют, взметнув свой восторг в уложеньях
Чуда, что ищут они, удивляясь, в картинах
Сочных, живых, строя космос прекрасных творений.

Звуки и краски, восторг в пламенах. Жизнь витает
В грезах, в оковах небесной достигнутой цели —
Стиснута Мощью, что обняла, порабощая,
Счастьем, красою пленительной душу и тело.

Дух мой усоп, утонул в хляби дива желанной:
Скрылось величье, что звало его в путь исканий;
Замер воинственный штурм, натиск стих ураганный,
Замер безудержный взлет мысли крыльев титаньих.

Горе ушло, больше не к чему было стремиться:
Пил он восторги небес, без движенья, без звука,
Вольный, решив сладострастьем невинным забыться,
В розовый облачный огнь унесен, убаюкан.

Только вдруг взмыл незапамятный крик воспаривший;
Был он глубоким как Ночь и как Время нетленным –
Словно бы Смерти призыв, жутко Вечность молившей, –
Воплем Земли к Высочайшему шире вселенной.

«О устремленный к бессмертью, не звала ли вечно
ТА благодать несказанная духа дерзаний,
Слишком обширна для этих гармоний конечных,
Слишком божественна для хрупких мига лобзаний?

«Длани, взносящие в высшее Счастье немое,
Жизнь, что встречается с Вечным в объятьи сердечном,
Сила, единая с невообразимым Покоем,
Разум без стен, растворивший себя в Бесконечном?

«Я же, Земля, силу глубже Небес раскрываю сквозь Время;
Горе мое одинокое их розосчастий превыше:
Семь упоений таит рдяногорькое семя,
Глас отдаленный в моей немоте эхом слышен.

Мною конечное низшее ищет извечно
Высшей достичь бесконечности, в жгучем алканьи,
Вечный расколот на жизни в телах скоротечных,
И Божество замуровано в глине и камне».

Царства счастливой тиши, как туман отметённый,
Вдруг содрогнулись, распались – померкли их ладные дремы.
Все растворилось; лишь вечности, необретённы,
Звали как прежде: Вневременье обняло Время.

Сердце Земли все ж внизу ощущалось и билось,
Скрыто, огромно; немыслимо в высшем стремленьи
Пиком безмерным сознанье мое возносилось,
Света моря переплыв, взмыв к Любви откровеньям.


* * *


Sri Aurobindo


The Life Heavens


A life of intensities wide, immune
Floats behind the earth and her life-fret,
A magic of realms mastered by spell and rune,
Grandiose, blissful, coloured, increate.

A music there wanders mortal ear
Hears not, seizing, intimate, remote,
Wide-winged in soul-spaces, fire-clear,
Heaping note on enrapturing new note.

Forms deathless there triumph, hues divine
Thrill with nets of glory the moved air;
Each sense is an ecstasy, love the sign
Of one outblaze of godhead that two share.

The peace of the senses, the senses’ stir
On one harp are joined mysteries; pain
Transmuted is ravishment’s minister,
A high note and a fiery refrain.

All things are a harmony faultless, pure;
Grief is not nor stain-wound of desire;
The heart-beats are a cadence bright and sure
Of Joy’s quick steps, too invincible to tire.

A Will there, a Force, a magician Mind
Moves, and builds at once its delight-norms,
The marvels it seeks for surprised, outlined,
Hued, alive, a cosmos of fair forms.

Sounds, colours, joy-flamings. Life lies here
Dreaming, bound to the heavens of its goal,
In the clasp of a Power that enthrals to sheer
Bliss and beauty body and rapt soul.

My spirit sank drowned in the wonder surge:
Screened, withdrawn was the greatness it had sought;
Lost was the storm-stress and the warrior urge,
Lost the titan winging of the thought.

It lay at ease in a sweetness of heaven-sense
Delivered from grief, with no need left to aspire,
Free, self-dispersed in voluptuous innocence,
Lulled and borne into roseate cloud-fire.

But suddenly there soared a dateless cry,
Deep as Night, imperishable as Time;
It seemed Death’s dire appeal to Eternity,
Earth’s outcry to the limitless Sublime.

“O high seeker of immortality,
Is there not, ineffable, a bliss
Too vast for these finite harmonies,
Too divine for the moment’s unsure kiss?

“Arms taking to a voiceless supreme delight,
Life that meets the Eternal with close breast,
An unwalled mind dissolved in the Infinite,
Force one with unimaginable rest?

“I, Earth, have a deeper power than Heaven;
My lonely sorrow surpasses its rose-joys,
A red and bitter seed of the raptures seven; —
My dumbness fills with echoes of a far Voice.

“By me the last finite, yearning, strives
To reach the last infinity’s unknown,
The Eternal is broken into fleeting lives
And Godhead pent in the mire and the stone.”

Dissolving the kingdoms of happy ease
Rocked and split and faded their dream-chime.
All vanished; ungrasped eternities
Sole survived and Timelessness seized Time.

Earth’s heart was felt beating below me still,
Veiled, immense, unthinkable above
My consciousness climbed like a topless hill,
Crossed seas of Light to epiphanies of Love.