14. Принцесса Генриетта размечталась. Миледи и все

        (предыдущий фрагмент "13.Но это ведь не кто-то, а Рошфор!
                http://www.stihi.ru/2015/08/15/6357.)

– Рошфор! Упрямство ваше – безнадёга,
поскольку нет за вами правоты!
Упорствовать осталось вам недолго.
Взамен еды вас ждёт сейчас карболка.
Без пыток, но без пищи и воды,
мы вас оставим тут на милость Бога,
чтоб лишь слова   правдИвые  одни

нам выдали вы через двое суток.
Быть может, метод наш для вас и жуток,
но сами виноваты вы, Рошфор.
Упорство ваше – вам же приговор.
Увидим мы, насколько слаб и хвор

предстанет несговорчивый упрямец.
А тут ещё и крысы дерзко танец
исполнят перед вами свой во тьме.
Короче, на войне как на войне.

  Вы или крысы – кто-то первый дрогнет…
Представьте, что ни капли тут, ни  крох нет.
Сей стол и подобает наглецу.
Я верю, что молчанье вам к лицу,
когда от обезвоживанья сохнет

язык ваш и твердеют камнем сопли.
Но даже   Я,  злодейка, закричу,
когда десятки крыс, иль даже сотни,
сбегутся вас глодать: ешь, не хочу!

– Куда же вы уходите?! Постойте!
Я правду вам сказал! Я не молчу!
– Бутвиль, пойдёмте! В этом идиоте
растёт желанье пить свою мочу…
              .            .            .
– …Я вспомнила Марго вдруг и де Моля.
Мне выпал, как Марго, не меньший стресс.
ГерОй   ли погубитель был,   дерьмО ли –
живу я местью в память о д’Эгмоне…

К Рошфору не упал мой интерес.
Проходит третий день. Неугомонный
упрямец захотел ли пить и есть?

Иль сил не потерял для антиномий?
Бутвиль! Как там Рошфор? Здоровье? Честь?
– Для вашего высочества мне есть
что нового сказать о д’Эгмоне.
– Рошфор сознался?            – Не в убийстве, нет.
– Как?! Он пришёл в восторг от церемоний,
что дал ему подвальный кабинет?!

Но с крысами-то   нЕ был   он в разлуке?!
Как   вЫжил  он, убийца-интриган?!
От крыс – смерть даже хищнице мяуке!
– Не то чтоб оказался я баран…

Мы поспешили с  выводами –  буки.
Чтоб взять убийц, я лез из кожи – рьян!
Мне жаль Рошфора. С крысами от скуки
сперва он   подружИлся  даже…            – Дрянь!

– Сломался граф от мук на третьи сутки,
поскольку испугался смерти жуткой,
зато к убийству не причастен впрямь.
Недаром ведь два дня он был упрям.

Держался граф достойно,   угрожАл нам,
тем паче, что виниться   нЕ  в чем. Факт.
Но некоторых тайн не   удержАл он
с таким чередованьем адских вахт.

В ту встречу, не стараясь быть надменным,
как гость старался граф быть незаметным,
с намерением смыться поживей.
В ту ночь был разговор у них конкретным
и не о  мЕстном  саде и жилье.
– Но встреча ведь   случАйна их?         – Да  гдЕ там!
Был просто д’Эгмон двойным агентом,
служа в глубокой тайне Ришелье

и шляясь в алом шёлковом белье.
Я думал, друг мой свят зимой и летом,
а он тайком летал на помеле.
– Нельзя же так о   дрУге  беззаветном!
Корабль его несло попутным ветром,
фарватер корабля не обмелел.

– Доверенным лицом став де Субиза,
при этом всё – от плана до каприза –
сливал он кардиналу прямиком,
иль через де Рошфора за углом.
Публично не   наглЕл  нигде, как крыса.
Короче, мельтешил особняком.

Нисколько непохожий на смутьяна,
разведчик вдаль и  под нос смотрит рьяно…
Неприхотливость в нём была видна.
Он чужд пирам был типа Валтасара
и суп мог есть из общего ведра.
Ему не импонировала свара.
Он шествовал походкой от бедра
и мог маскироваться под клошара,
но чаще в свите   прИнца  обитал.
В процессе тайном не было кошмара,
пока к Арману не пришла беда…
– Уж если после тёмного пятна
Рошфора не берёт наотмашь кара,
так, стало быть, Рошфор – не   аспид,  да?
Есть алиби,  иль нет, я не вникала.
– В ту ночь, чего для алиби нимало,
Рошфор, который скрытен был всегда,
пришёл с заданьем новым кардинала.
Поведал устно и не наседал.
Не требовал ночлег и одеяло…
Из тридцати возможных он не дал
Арману сам ни одного динара…

– Ваш чёрный юмор – очень плоский дар…
– ...Путь отступной, конечно же, отрезал,
однако  комплименты  раскидал.
Рошфор – не провокатор. Не агрессор.
Обычная беседа. Не скандал.
Короче, знаю я, что и когда.
О чём? Ну, я, в конце концов, не цензор.

И так понятно, речь про Ла-Рошель…
А вы не столь расстроены, принцесса,
как я мог   ожидАть  от вас, ма шер.
– По-вашему, храня секрет процесса,
граф дома   бЕл  был, а вне дома –  сЕр?
 – Тут главное, что он – ас тайных сфер!

– Пусть я и не могу сказать цинично,
что рада знать, какой Арман двуличный,
но, по большому счёту, наш д’Эгмон
отнюдь не виноват пред королём:
ни в стане ларошельском, ни в столичном.
С осиновым колом не погребён.
Короче, Ла Рош-Гюйон публично
порочащим ничем не заклеймён,

нимб зазывал себе на кудри рьяно.
Пусть срок ему Судьба не удлиняла,
позиция его пусть  мудрена, но –
для плаванья большому кораблю!
Работая тайком на кардинала,
тем самым он служил и королю.
Мятежником Арман был, вроде, вялым.
Поэтому Луи не   предавАл он.

Для нас, короче, он – не   чЁрт  в раю.
Постскриптум   утешЕньем  предварю:
двойных агентов может быть навалом,
но наш Арман был лучшим до сих пор –
таким он и останется! Арманом!

– Я сам навеки стал Арманоманом.
Возглавим же хвалебный общий хор
в честь службы, как её мы понимаем!
По службе я на всё, что   прОще, скор:
в предательстве ни бе, ни ме, ни мяу.

– Бедняга наш д’Эгмон! Как без него
смогу я дальше жить, не представляю!
Какой он был любовник огневой!
– Любой   купЕц  не может без товару…

– Товарный вид при   мнЕ.  Полна? Худа?
– Арман за вас полез бы в драку, да?
И мог на вас бы тратить часть бюджета.
И лишний   тУз  достал бы из манжета…

– Рошфора отпустили?                – А куда
прикажете  девать  его?! Он – жертва.
Пусть наша информация скудна
о подвигах Рошфора, было б тщетно

внушать прелату, что граф – мэтр бузы,
а как по делу – мыльный он пузырь.
Мол,  чтО о нём жалеть! Такой едва ли
вам годен. Скормлен крысам, мол, в подвале…
– Над графом завершится опыт вами?

– Нет, графа  отпустил я – в добрый путь!
– А он вам не грозил, что огребут
за всё, мол, похитители по полной?
– Он знает: если что, его прибью!
В публичной чести видит он опору.
Зачем же нас   заклАдывать!  Не в пору!

Оглаской подложить себе свинью?!
Не принято такое в волчьей стае.
Пред шефом репутацию свою
Рошфор компрометировать не станет!
Пленение хранить он будет в тайне,
нам не навяжет на свой вкус войну…
    .            .            .
Беременность принцесс как тяжесть наций
пикантна, но пока не горесть нам…
…Что делать, если близится шестнадцать
и женихи, себе на зависть, снятся
и внешность в отраженьях не грустна,
но… герцог, что не годен и в друзья,
какой-нибудь достанется в мужья!
А сколько проживёт, поди, узнай!

Сферический, а может угревидный,
сидящий в  Генриетте дух элитный
считать ей не позволил бы ворон.
Пока к престолу путь не проторён,
замужества хотелось посолидней,
чтоб сразу в дамки сесть на крепкий трон –

таков амбициозный закидон.
Не бегать от волков, как зайке в дом,
не скрыться с головой, но разве страус
она! А волчью жизнь ещё хлебнём…

Принцесса Генриетта размечталась
за Карла выйти замуж в Лондон. Принц!
Помолвка далека была, как старость,
ведь лично Карл в  Мадрид  нагрянул. Блиц,
чтоб не привлечь фанатиков-убийц.

Следила Генриетта с замираньем:
испанскую  инфанту  средь невест
хотел прощупать Карл. Он на свиданье
из Лондона примчал искать the best.
Визит чуть не закончился скандально.

План сватовства зарыт был невзначай,
и не реанимировался дальше,
когда Мадрид посольство англичан
покинуло, не солоно хлебавши.
Принц вволю  дрЯзг  хлебнул. А мог ли  блАжи?..

Принц Карл отдёрнул, словно осьминог,
присоску от инфанты так приметно,
что факт сей не порадовать не мог
воспрянувшую к жизни Генриетту.
Красотка счастья в жизни ждёт, как ренту.

На чью ж корону ей претендовать,
когда б не на английскую! Солидны,
иные женихи к ней   тщЕтно  в ряд
выстраиваться в очередь   моглИ бы.
Бойцы и политические глыбы…

«Молитесь, не жалея впрок колен.
Вскрывать не стоит, даже нежно, вен», –
из наставленья для принцессы в поздней
редакции, с купюрой слова «острым».

Дальнейший путь принцессы дерзновен.
Любой ценой за счастьем, даже пёстрым!
Прощай д’Эгмон. Но только Карл взамен!

Не просто   land  величиною с остров.
Двойное королевство вам – не хрен!
И тут пришёл сюрприз. Сам Бекингем
возглавил судьбоносное посольство

из Лондона в Париж. Пошла игра
на поле политических утрясок.
Авторитеты, а не фраера,
свой фестиваль национальных плясок

публично выставляли только вскользь.
Большие дядьки любят тайный кипиш.
Проблем экономических –  мешки аж!

Вопросов политических – не горсть.
А тут ещё в Париж влез тайный гость.
Не засланный, а сам себе подкидыш...

      (продолжение в http://www.stihi.ru/2015/08/29/4958)