Похороны двоих

Похороны двоих

Окно. И под ним двое. И между ними мертвец.
Какая-то особенная заурядность траура,
Эти двое чокаются рюмками, закусывают, и, наконец,
Сплевывают в гроб остатки портвейна.
У одного лицо в сале и копоти, другой нагишом,
Косят на покойника, рассматривающего потолок,
И небрежно орудуя разболтанным ртом,
Стелют словами саван. Глоток,
За ним еще, бутылка пустеет наполовину,
Один, с неимоверно подвижным кадыком
Консервным ножом вырезает на крышке гроба имя,
Другой достает папиросы, выстукивая по крышке кулаком
Какой-то необыкновенно простенький ритм.
Тот, что стучит – не брит, а тот, что раздет – сконфужен.
Дело в том, что покойник вчера был избит
Тем, который сейчас сконфужен. Был ужин,
Стол накрыт для троих. Покойник, тогда еще самый живой
Из самых живых, пригласил этих двоих.
И пили они совсем не портвейн, а какой-то другой
Напиток. Чревовещал телевизор, и на обоях
Укрылись в табачном дыму репродукции Врубеля.
Демон. В разнообразных формах и качествах.
Тот, что не брит, оказался порядочный грубиян,
Тот, что теперь обнажен, состязался в дурачествах
С тем, кто теперь был мертв, но тогда был живее живых.
Вдруг часы пробивают двенадцать, и появляется женщина.
.Челюсти рухнули вниз у этих двоих -
Женщина оказалась женой того, которой сейчас раздет,
Впрочем, и она была не одета. Тот, который теперь мертвец
Вскочил, порываясь все объяснить, что между ним, и чужой женой
Происходит. Тот, который сейчас раздет (ныне уже вдовец),
Слушал внимательно, раскачивая маятником-головой
Из стороны в сторону. Тот, который не брит,
Осознал, что дело запахло падалью и керосином.
Попытался уйти. Не вышло. Тот, который теперь раздет,
Приложил грубую силу к лицу ныне покойного мертвеца,
Женщина завопила, бросилась помогать. Так до конца
И не ясно, чья же она жена. Из лица
Теперешнего мертвеца прыгнула кровь на Демонов Врубеля.
Бойца из него не вышло. Упал. Испачкал собою пол.
Чья-то женщина перестала кричать. Улыбнулась.
Подошла к тому, который сейчас раздет. Он не нашел,
Что сказать. В соседней комнате имелась кровать. Жена повернулась,
И, чувствуя липкий взгляд на своем заду, удалилась.
Тот, который сейчас раздет, стал безотчетно с себя сдирать
Комья ненужной одежды. Лицо его озарилось
Предвкушением чуда. Его ожидала кровать,
И женщина, или жена, полюбившая победителя.
А тот, который теперь мертвец, лежал под ногами не бритого,
Оплевывал кровью пол. Видимо, умирал. С видом мыслителя
Скреб плинтус ни в чем не повинными пальцами.
Тот, который не брит, его пожалел. Но кто виноват,
Что жены чужие влюбляются в победителей? И вечными постояльцами
Покоятся голыми на кроватях. И, обезумевшие от утрат,
Проигравшие вынуждены умирать в одиночестве.
Последнее, что увидят – окно, и двое под ним.
Тогда глаза закатываются в потолок. В качестве
Мертвого и побежденного падаешь в гроб. К выходным
Тебя закопают. А с портвейна снимает пробу
Тот, раздетый владелец женщины на двоих,
И консервным ножом вырезает на крышке гроба
Имя того, кто когда-то живее живых.