Прораб

 Небритая кожа его, как наждак,
молочной грунтовкой закапан пиджак.
Давно разучился смеяться,
и все его сильно боятся.


Приедет - посмотрит, как наши дела,
как ровно фуговка на фартук легла
 и как получились откосы, -
и даст непременно разносу.

Устроит такого порой трепака...
Погонит по стенам аж до потолка
 того, кто решится перечить.
Успел четверых покалечить!

С заказчиками, постоянно пыля,
торгуется вечно он из-за рубля,
ссылаясь на крайнюю бедность,
мол, надо добавить за вредность.

А деньги устроят его не вполне -
отыщет шабашку он на стороне.
По милости этой проклятой
 полгода сидим без зарплаты.

Давно ни рубля, ни в одном ведь глазу!
И мы не решимся пойти на бузу,
ведь он паспорта кучей вместе
собрал... Адрес их неизвестен.

Никто этим тяжким условьям не рад.
Сидим мы и курим один самосад,
на корм переходим подножный -
и жить так уже невозможно.

Где выход искать, нам уже всё равно.
Мы стройку бы эту взорвали давно,
всё сделали бы шито-крыто,
но жаль - нет у нас динамита.

Молчим мы всё время, но вот этот черт
 порой в наших взорах крамолу прочтет
 и тут же казнит всенародно,
кого ему будет угодно.

Все беды вокруг от него одного!
Но, колль в этом деле уже ничего
 совсем для него мы не значим,
итог очень прост - мы косячим.

Стабилен вполне тихий бунт этот наш.
Полшла не работа - сплошной саботаж.
Прикинемся, что помогаем, -
не строим, а просто ломаем.