Другие

Вот так рождаешься, "живешь" в этом мире по писанным его законам... Потом обнаруживаешь, в лучшем случае, что эти "законы" не такие уж писанные. Начинаешь маяться, в хорошем и плохом смысле, искать, докапываться, "ширишь мысли" и приумножаешь знания, и расширяются границы познания... Видишь всё уже немного по-другому. И, если на этом не останавливаться, то в один прекрасный день, час, минуту, миг всё переворачивается с ног на голову!
Это ж какое "чудО-юдо", диво-дивное, несусветное! Как будто и тебя перевернули, и висишь ты вверх тормашками. И твое сердце, отбивающее ритм: "Бух, бух" выдает кульбит со звуком - "Ух!"
Радоваться или печалиться?
Всё переворачивается, смешивается, растворяется. Все чувства на надломе, на грани. Всё иное! Ты - иной... - шуточки и происки Пикассо с Маяковским.
Прям Алиса в стране чудес! Жила себе жила, никого не трогала...Да вот ее пытливый, вёрткий ум привел к кроличьей норе: "... На сколько глубока кроличья нора?" - Хотела она узнать. И всё закрутилось, заветрелось... Да вот сказка есть сказка. Алисе в чем-то повезло больше - попала она в страну, где все были еще страннее ее, но приняли и учили, наставляли, в отличии от нашего мира.
Вся эта сказка и быль сродни, как человек рождается с "прямым" сердцем, существует, потом сердце понемногу наклоняется, и он проживает свою жизнь до поры до времени, а может так и всю жизнь обыденную прожить.
У более любопытных, пытливых и прочих оно - сердце еще более наклоняется по оси. Они и мыслят уже по-другому, и отличаются немного от всех, ну, а с каждым градусом отклонения сердца всё более отличаются. Но и на таком уровне люди могут оставаться до скончания своего века - рыться и копашиться в этом мире.
Любовь у них тоже меняется, становится одушевленной, одухотворенной... Они даже верят, каждый в свое. Они отыскали тот драгоценный камень - любовь. И многие на этом остановились. А-н нет, это не совсем та любовь, не совсем готовая. Это неограненный, мутный алмаз! И он отчаянно ищет своего "шлифовщика", "мастера", "ювелира". Под недрами земли этого мира он спит и грезит этим, он ждет своего часа. Но докапавшись до него не всякий имеет силу и возможность взять его, а взявши не каждый становится "мастером своей Маргариты".
Однако есть и такие, найдя они трепещут над ним, как над живым существом. А когда даже спадет пелена, пройдет эйфория, всё равно продолжают смотреть на него бесстрасно, и пытаются разглядеть нечто...
Они будут искать ответы внутри него, всматриваться в остекленевшую, но завораживающую мутность, спресованную веками. Пока однажды изучая внутри, они не поймут и кое-что снаружи - и это всё объединится в одночасье - "Эврика! Это кокон, который превращается в бабочку!" И глаза откроются, границы исчезнут... А сердце..., а их сердце пропустив удар от такого наклона перевернется: "Бултых!"
Как будто умер, или родился на свет.
Можно представить это и так: Мы темные от рождения бродим слепыми котятами, тыкаемся обо всё, и ... привыкаем к этой слепоте почти все. Но найдется тот, кто сквозь закрытые веки видя просвет перестанет довольствоваться тем, что имеет, и потянется к его источнику, как росток, не зная, что там. Полетит, как мотылек на огонь сквозь печали, неудачи, страхи и сомнения. А в итоге напорется на иглу. И она воткнется глубоко в мясо. Да и игла та не простая, а с волшбой какой-то. И вот также как и простая игла она попадает в кровь. Ёе тянет как намагниченное железо в сердце - мотор, сгусток энергии, магнит. Человек ни жив, ни мертв. Сколько он так протянет? Порой тело терзают боли, а потом просветление после них. И он может на всё махнуть рукой, ждать тихонько своей участи, или еще раньше со всем покончить. А другие стараются больше видеть свет. Сердце всё еще поет свою песню: "Бух, бух...бум, бум". А игла всё ищет своего. И находит. Попадает прямо в сердце! И всё, спета его песенка! Всё ли?
Волшба неся яд поражает его - главного, а потом и всё остальное. Смерть ли, новая жизнь ли за этим? Выбирать ему - человеку.
Тот, кто выбрал жизнь и выкарапкался отныне и во век живет с "новым" сердцем, с перевернутым миром в нем, в глазах, в душе. И песня сердца звучит по-другому, наоборот: "Хум, хум...хууу".
Этакая правильная неправильность кругом. А мир всё тот же, и люди те же. И для них ты "перевёртыш".
А в руках у тебя не застывший навеки алмаз любви, а ограненный бриллиант Любви - маленький, но такой живой и всеобъемлющий, пульсирующий, божественный кусочек Любви. И ты не знаешь, что же делать с этим перевернутым, а тем самым наипрекраснейшим кусочком Любви, который вбирая в себя всё, и пропуская, как призма выпускает уже расщепленную, и в тоже время связанную цветовую радугу волн? Прятать его от всех "правильных" мира сего, оберегать или показывать, и будь что будет?
А он живет и просит жизни, просится наружу, и молвит человеческим и не человеческим голосом, заставляет быть и одному в поле войном, нести этот "светоч" как Данко.