Великому Бунину. Ураган!

  Выехали  мы  только в сумерки и тащились всю ночь с ноги на  ногу,  – что с лошадёнки взять?
Так медленно идти  заставляла малосильных лошадёнок их стопудовая кладь.
    И что это за ночь была! Вспоминаешь уж потом.
В  сумерки, как только мы выбрались на  шоссе, потянуло ветром,
стало быстро и как-то  неверно, тревожно темнеть –
от  надвигавшихся с востока туч, стало тяжко  греметь,
сотрясая всё небо,  и  всё  шире  пугать,
всё красными  сполохами озарять...
   Через полчаса наступила кромешная тьма кругом,
в  которой со всех сторон рвало то горячим, то очень свежим ветром,
слепило во все стороны метавшимися  по чёрным полям  розовыми  и белыми молниями
и поминутно оглушало чудовищными  раскатами  и  ударами –
с невероятным грохотом и шипящим треском, что был весь какой-то сухой
и разражавшийся  над самой нашей  головой. 
   А  потом  бешено понесло уже настоящим ураганом, 
молнии засверкали по тучам, смешавшимся с туманом;
во всю  высоту их,  зубчатыми,  до бела  раскалёнными змеями – размером с дорогу меж дальних деревень,
 с каким-то свирепым трепетом и ужасом  – и  хлынул обломный ливень,
с яростным гулом секший нас под  удары уже беспрерывные, высекавшие молнии, как гигантский кремень,
среди  такого  апокалипсического блеска  и  пламени,
что адский мрак небес разверзался над нами, казалось, до самых предельных глубин своих, 
где мелькали какими-то  сверхъестественными,  довремёнными Гималаями
медью блистающие  горы облаков рваных, седых...
–––––––––

Иван Бунин. Жизнь Арсеньева.
КНИГА ТРЕТЬЯ. (Отрывок.)
VII
Выехали  мы  только в сумерки и тащились всю ночь с ноги на  ногу,  -- сколько  позволяла малосильным  лошаденкам их стопудовая кладь. И что это за ночь  была! В  сумерки, как только  мы выбрались на  шоссе, потянуло ветром, стало быстро и как-то  неверно, тревожно темнеть от  надвигавшихся с востока туч, стало тяжко  греметь, сотрясая все небо,  и  все  шире  пугать, озарять красными  сполохами... Через полчаса наступила кромешная тьма, в  которой со всех сторон рвало то горячим, то очень свежим ветром, слепило во все стороны метавшимися  по черным полям  розовыми  и белыми молниями и  поминутно оглушало чудовищными  раскатами  и  ударами, с невероятным грохотом и сухим, шипящим треском  разражавшимися  над самой нашей  головой.  А  потом  бешено понесло уже настоящим ураганом,  молнии  засверкали по тучам, во всю  высоту их,  зубчатыми,  до бела  раскаленными змеями с каким-то свирепым трепетом и ужасом  -- и  хлынул обломный ливень, с яростным гулом секший нас под  удары уже  беспрерывные,  среди  такого  апокалипсического блеска  и  пламени, что адский мрак небес разверзался над нами, казалось, до самых предельных глубин своих,  где мелькали какими-то  сверхъестественными,  довременными Гималаями медью блистающие  горы  облаков...