Записи Забытого Художника

Я не помню, хотел ли я сам появиться на свет,
Но Всевышний взял кисть, палитру и краски,
Нарисовал мою внешность, очертанья, портрет,
На холсте оживали яркие участки.
Мне он кисть передал, сказал дорисовать,
И я начал рисовать, хоть и вовсе не Дали,
И вдруг стал мрачными тонами холст малевать,
Изобразил ночь, ворона в небе, тучи вдали.
Затем все мучительней выводились лики:
Смерть, предательства, пустота и холод,
Дым, вонь, больной человек и истошные крики.
Я сдернул штору, за окном стояла старая школа,
Стиснув зубы от беспомощности, а может от злости,
Беру холст и кидаю в окно с воплем "Исчезни! Сгори!",
С полки водку достал, никого не жду сегодня в гости,
За распахнутым окном же зажглись уже фонари.
Я включил свет, взял краски и принялся за работу,
И стали вновь угрюмые мазки покрывать бумагу.
Меня мучает обида, и злоба давит на рвоту,
Я снова горько пью живительную брагу.
Это просто холст, покрытый безжизненным цветом,
Чувствуется лишь ноющая боль на нелепом пейзаже.
Та же, что ныла у меня внутри прошлым летом,
Я не могу на это смотреть, я это всё замажу!
И что? Теперь это просто чёрный квадрат,
Ну давай, спроси меня, что я в нём вижу!
Да ничего! Всё это бесконечный ад,
Сижу, рисую, пью, злобно слюной брызжу...
Надо проветриться выйти на пару часов,
На улице холодно, но лучше, чем там,
В комнате, в компании бардака и мазков
Бесформенных, и капканов по углам.
Нет ничего хуже, чем когда дом не мил,
Когда ищешь повод свалить подальше.
Я на дорогу вышел и в лужу наступил,
А в ней тот самый холст, что рисовал я раньше.
Тот, что тронут был рукой Творца,
Но безжалостно размыты чернила,
В красное месиво превратились сердца,
Нарисованных мной двух влюбленных дебилов.
Я домой ринулся, и, лифт не дождавшись,
Бешено по лестнице устремился наверх.
Вошел в дверь и присел, разувавшись,
Передо мной снова краски, мольберт.
Зайдя в ванную, я посмотрел в отражение.
В моих глазах больше слез не осталось, нет.
И сразу почти я застыл на мгновение,
Я осознал, что стал старше на много лет...
Так почему же не рисуются деревья, аллеи,
Цветов поляны, прекрасный луг вдалеке?
Мне тяжко, жутко, я рисовать не умею,
Разве что одинокий парус, плывущий по реке.
Я и сейчас сижу в своём убогом жилище,
В краске испачкан и пьян изрядно,
На мольберте пустырь, рядом с ним - пепелище.
Услышь меня, Небо! Мне ярких красок надо!