1. Случайные воспоминания среди чужого города

Не так давно меня занесло в Харьков, побродить по книжным местам. Посреди Балки - книжного базарчика, вниз от театра «Березилля»,  я застал приятеля, листающим «Путешествие в Икстлан». Он захлопнул книгу, прикусив ей язык на фразе «...да с тобой вообще не происходит никаких изменений», и пригласил на чай. У него дома, я увидел небрежно приставленную к стене картину. С холста смотрел мальчик огромными бездонными глазами из окутывавших его зимы и ночи. Приятель словил мой взгляд, и сказал равнодушно, с небольшим усилием, что бы прервать приятный разговор:
- Второй год стоит. То место не могу найти. То времени, - он посмотрел в ее сторону, и повернул картину лицом к стене, будто поставил ребенка в угол. На тыльной стороне было написано: «Другу С. от друга С. Староконстантинов 2004 год». Картина была мне знакома, и с ней связана небольшая история, случившаяся несколько лет назад...

…Осень стояла посреди холодной лужи и расталкивала опавшие листья тяжелыми каплями дождя. Я листал свои записи, зарисовки, планы, и ничего не мог делать. Мутное око телевизора съедало все пространство. Время от времени между нами пробегал женский халатик, и из него, что-то доносилось. Но, я не слышал, ни ее голоса, ни того, что она хотела сказать, ни того, что она хотела. Даже кухонное окно, в котором кормились с рук голуби, а весной слышались соловьи, обросло прутьями. Я заболел и никак не мог выздороветь. Все надоело, и, съемная квартира, и решетки на окнах, и, тихая улица Ушинского у железнодорожных путей, проложенных через длинный до самого вокзала овраг, по которому каждый час мимо из города уезжали поезда, и, кто-то в соседней комнате с включенным телевизором, сосавшим все соки, будто гидропоника. Я разваливался, вместе со мной разрушался Киев, а осень превращалась в сущее наказание.

Кто-то в соседней комнате, поднял тревогу. Набат закончился диагнозом, известным мне уже лет пятнадцать. И медицина была здесь не при чем. Но, нашелся врач в далеком городе с красивым названием Староконстантинов, согласившийся прооперировать мою странную болезнь. Там же обнаружился брат моего знакомого художника-стеклодува, тоже художник, у которого можно было остановиться. Через день я сидел в поезде и несся через овраг, мимо дома с зарешеченными окнами…
Время стерло впечатления от дороги. Запомнились ночь на часах станции и велосипед художника…