Больно

Я много могу рассказать вам о боли,
О тени предательства, тени забвенья.
Меня, в общем, слушать никто и не волен,
А можно вообще поносить без зазренья.

Кто в сущности я? Лишь живой человек,
И даже не то, чтобы правильный - женщина,
Двадцать семь лет, но не ясно вовек,
Как можно мыслить сплошной лицемерщиной.

Я не пойму в этом правду да истину,
Может, слаб мозг, может, нрав отличается,
Мне лицемерить противно, немыслимо,
Где это есть, пониманье кончается.

Я ведь привыкла справляться самой,
С мамой за ручку да с мужем в объятьях,
Будь то хоть омут дерьма с головой
Или всего-то лишь новое платье.

Но, тем не менее, странно выходит:
Все хорошо - и вокруг легион,
Если на дне - только призраки бродят,
Можно кричать, можно звать, но где он?

Он там, где кормят, желательно вкусно.
Там, где забыто, что было, что важно,
Где переписана память и чувства,
Снято все заново полнометражно.

А от меня ждут тупого веселья,
Глупых, неискренних, жалких улыбок,
И квинтэссенцию по лицемерью.
Мир этот горький, до страшного зыбок.

Я не могу сделать вид, что все классно.
Думала, справлюсь, по факту - сломалась.
Сердце ножом, льется кровь ежечасно,
Я в этой боли опять потерялась.

Кровь, моя кровь - эти два страшных года.
Жизнь, моя жизнь - вопреки и назло
Сквозь одиночество и непогоду.
И наконец-то мне вновь повезло.

Кто-то считает, что я заслужила.
Кто-то же, вижу, от злости чуть дышит.
Видимо, жаль, что себя не сгноила,
Не умерла, а взлетела я выше.

О, я хотела тогда умереть!
Я не забуду, как больно и страшно,
Как одиноко, как била та плеть,
Впрочем, кому же сейчас это важно?

Справилась? Классно - и жабы на грудь
Прыгают дружно, как в той самой сказке
Сразу становится мне не вздохнуть,
Сразу от слез застилаются глазки.

Нужно ведь просто молчать, улыбаться,
Плакать за дверью, желательно дома,
Тем неприятных, "не тех" не касаться,
Не вспоминать, что тепло и знакомо.

Я не могу. Я Буянова, верно.
Мне не сдержать, что клокочет внутри.
Я не умею играть лицемерно,
Я же за правду - в глаза посмотри.

Что в этом нового? Право, не знаю.
Все было ясно, пуста телеграмма.
Да, обожглась, почему - понимаю.
Больше не буду. Прости меня, мама...

2015 г.