те, что под солнцем

ты приносил мне подсолнухи.
их прямые стебли, вытянутые руки и открытые лица стояли важно: смеющаяся смерть в вазе.
я впитывала их пульсирующую дерзость.

с тех пор я не могу выносить взрывы больной охры. так же, как не могу вернуть тех лет, далеких и чистых, когда мои волосы, свободные и легкие, развевались за спиной, с течением времени окрашиваясь в абсолютную тьму или чистый свет,
а еще песок на моей коже, и когда вопросы были куда занимательнее ответов.
 
я вспоминаю пергаментную бумагу, которую ты всегда так бережно хранил. ее тонкие слои, хрупкие в моих руках, томно вздыхали под тяжестью акриловых красок. разнообразие цветов, сталкивающихся на бумаге.
мои стены, мое тело, мои мысли - фреска, на которой ты показал свое искусство. я должна была возненавидеть это. я так и сделала.

"Что ты видишь? Что это значит?"
жаждал ответов,
ты был упорный, словно непослушная прядь волос, которую снова и снова стряхиваешь с глаз.
слишком странно придавать вещам живой оттенок.

конечно, имелся правильный ответ, но тогда я его не знала.

иногда на расстоянии картинка становится видимой, но когда она близко, это абсолютный хаос.

я не могу смотреть на подсолнухи без мысли о тебе.так же, как не могу смотреть на кобальт, цвет, которым ты разукрасил наши стены; баклажановый, брак красного и синего; и красно-коричневый, рожденный из измельченной сливы и бархатного  винограда, лишенный воспоминаний.

я благословляю красоту скромного цветка. достоинство его бледных оттенков, уют, обретенный в простоте.



его существование беспрекословно отождествляется с моим собственным.