Агония любви

Мне триста лет накаркали жить люди,
А мне и шестидесяти-то нет:
Ох, до чего же путь мой будет труден,
Начертано коль жить мне триста лет!

Какое дело до меня тем лицам,
Меня что на мучения обрёк…
Ох, отомщу всем – президентам, вицам –
Вот дайте только трёхсотлетний срок.

За что меня они так невзлюбили?
За то, что ненавижу я людей?!
Так ведь, они ж несправедливы были,
Носители безжалостных идей.

«Мы от любви!» - они так утверждали.
А от любви до ненависти – скок.
Они с любовью триста лет мне дали
И с ненавистью дали тот же срок.

Побольше денег одолжи ты другу,
Себе нажить коль хочется врага:
Тебя он пустит по ветру, по кругу,
А в круге первом – адские врата.

Нет, что ни говори, а я везучий:
За шестьдесят всего паршивых лет
Свидетелем событий быть «до кучи»,
Не видывал которых в жизни свет.

Возьмём, к примеру, хоть развал Союза –
Не до меня, не после, точно в срок…
Ну, разве не везенье – с голым пузом
Остаться в старости и без порток?!

Иль вот, Обама. Пусть ума палата,
Но чтобы Штаты выбрали «барак»
И Президентом предпочли мулата?!
Похоже, в Штатах наступил бардак.

За двести лет такого мир не ведал.-
В мой век как раз там выбрали «сарай».
Все поняли, как изложил он кредо:
Теперь наступит негритянский рай.

Вот в мире разразился новый кризис,
И выпало на долю мне опять,
Ни Будда, ни египетский Озирис
Мой интерес не отстоял на пядь.

Полеты в космос, жизнь и смерть тирана,
Китая возрождение и спад…
Нас удалять из жизни, видно, рано,
Хотя, наверно, кто-то был бы рад.

Нам предстоит еще немало видеть
И столько же, наверно, пережить,
Не довели б лишь умники нас в МИДе
«200-ый груз» опять в страну ввозить

Какая цепь и череда событий!
Наверно, не вместить и в триста лет.
Вот и живу, самообманом сытый:
А вдруг и на меня прольется свет.

Тот ясный свет, любовью что зовется,
Что примирить готова зло с добром,
Наружу в каждом человеке рвется,
Но за ближайшим прячется углом.

И я когда-то, страстью увлеченный,
Подумав мало, ринулся за ней
Назад лет триста – был я молод очень,
На переправе не менял коней.

Но вскоре понял, что любовь карает
И жёстко стелет тем, кто хочет жить,
С тех пор она живет не в нашем крае:
Здесь, потому, ей нечего ловить.

Когда её итог работы вижу –
Поваленные жизни штабеля,
За что людей так сильно ненавижу,
Я понимаю: не люблю себя.

Агония столь ныне актуальна,
Она и в триста лет вполне свежа,
Пусть мысль такая и звучит банально,
Нельзя любить небритого ежа.