И музы нет моей

И музы нет моей, пропажа не случайна.
Она ушла во мглу. Вернется ли?
Искать ее я уж устал, я уж отчаян.
И мысль голову не покидает – а вдруг убить ее могли?

Пока блуждала в поисках мотивов,
пока искала вести для меня,
я горе заливал этилом,
и телом гнил, стервятников маня.
 
Я раньше прочь прогнать пытался то,
что слабостью казалось:
все размышления об истине, о людях,
что вызывали только боль и жалость.

Прогнать пытался мысли я
о поиске неявной мне причины
того, какого черта размышляю я,
как сделать и себя и их всех лучше,
и как остановить злого течения лавину.

Лавину, что так неслась от сердца к сердцу лихо,
палила лучшее, что было там внутри,
тушила все порывы страсти,
и громкое, бушующее делала лишь тихим,
которое и слышно больше не было вдали.

Но ведь на самом деле боль – и есть та муза,
которая рождала во мне страсть могучую,
на самом деле мысли, страхи, неясные мечтания,
были не темными, а светлыми по факту тучами.

А я-то так избавиться пытался от всего,
что будто бы на дно меня тянуло,
но парадокс воистину таков  - все якобы дурное
меня опять назад вернуло.

Я начал думать о плохом, дурном и жалком,
и вот смотрите, вон она идет – велика и могуча муза,
неся ко мне мотивы новые, и новые для сердца грузы.


Выходит, чтобы новое творить – страдать я должен?
За то, чтобы словами я простыми творить мог рифмы,
я должен болью заплатить,
подобно кораблю царапаться о рифы?