Приказано обессмертить

Этот «народный герой» Гражданской войны на стороне красных, возник из небытия почти через двадцать лет после гибели. Да практически все подобные герои либо погибли на полях войны, как Василий Чапаев, либо были ликвидированы в ее ходе по команде большевицкого руководства, так как ему по разным причинам мешали. Смерть, естественно, списывалась на врагов. Редкие персонажи дожили до 1937 года, подобно Блюхеру.
Щорс был вычеркнут из официальной истории Гражданской войны сразу после гибели, но... возвращен в нее в середине 1930-х годов, когда руководству потребовался пример «советизации Украины снизу». В 1935 году Александр Довженко получил от Сталина заказ на фильм «Щорс», в 1939 фильм был закончен. Сцены гибели Щорса в фильме нет.

Вот тогда же, в 1935 году и появилась «народная» песня о Щорсе, музыку к корой написал Матвей Блантер, а слова - Михаил Голодный. Через пару месяцев вся страна распевала:
«Шел отряд по берегу,
Шел издалека,
Шел под красным знаменем
Командир полка.
Голова обвязана,
Кровь на рукаве,
След кровавый стелется
По сырой траве».
Сама по себе песня длинновата, но некоторые куплеты действительно стали народными. И «народного героя» создавали всем миром: с трудом нашли могилу, торжественно перезахоронили, выделили семье квартиру в Москве и всевозможные льготы, присваивали имя Щорса улицам и пароходам. А ведь если бы не прихоть Сталина, которому понравилась фамилия, случайно попавшая ему на глаза (ну, и то, что Щорс уже давно погиб), мы бы по сей день не знали, что был такой герой-командир в Красной Армии.
Всем жителям украинского города Унечи хорошо известен памятник Николаю Щорсу, установленный напротив здания железнодорожного вокзала. В советские времена у его подножия школьников принимали в пионеры, а молодожены давно включили его в традиционный свадебный маршрут. Бог его знает, почему.
 Вместе с тем, далеко не все горожане имели представление о личности Щорса и лихих событиях времен революции и гражданской войны, в которых он принимал активное участие.
Отец Щорса, Александр Николаевич был выходцем из белорусских крестьян. В поисках лучшей доли он переехал из Минской губернии в маленький украинский поселок Сновск. Отсюда его забрали в армию. Вернувшись в Сновск, А.Н. Щорс, устроился работать в местное железнодорожное депо. В августе 1894 года он женился на своей землячке – Александре Михайловне Табельчук и в этом же году построил в Сновске собственный дом. Семью Табельчуков Щорс знал давно, т.к. ее глава – Михаил Табельчук – руководил артелью белорусов, работавших на Черниговщине, в состав которой одно время входил и Александр Щорс.
Первенец Николай, названный так в честь деда, родился в 1895 году. После него на свет появились брат Константин и сестры Акулина, Екатерина и Ольга.
Говорят, из песни слова не выкинешь, но создатели песни о Щорсе сильно погрешили против истины, написав:
«В голоде и в холоде
Жизнь его прошла…»
Мнения о национальности Щорса среди исследователей его биографии разделились. Чаще всего его называют украинцем - по месту рождения. Некоторые историки и публицисты, основываясь на том, что род Щорсов происходит из-под белорусских Корелич, где до сих пор существует деревня Щорсы, и что родители будущего начдива приехали в Северскую Украину из Белоруссии, полагают, что Щорс по национальности, соответственно, тоже был белорусом.
Споры прекратились, когда «сверху» приказали не умничать и считать Щорса украинцем. Ему уже все равно, а национальная политика требует своих правил игры.
Николай Щорс быстро выучился грамоте – в шесть лет он уже умел сносно читать и писать. В 1905 году он поступил в церковно-приходскую школу, которую окончил в 1909 году и вместе с братом Константином поступил в Киевскую военно-фельдшерскую школу, учащиеся которой находились на полном государственном обеспечении.
Учился Щорс добросовестно и спустя четыре года с дипломом медицинского фельдшера покинул стены учебного заведения в статусе вольноопределяющегося 2-го разряда, который не давал ему права служить в армии офицером, чего сам Щорс, видимо, очень желал.
Вся проблема состояла в том, что после выхода из стен училища, Щорс был обязан отслужить не менее трех лет фельдшером. Щорс, напомним, окончил училище в 1914 году. Тогда он, дабы избежать обязательной трехлетней фельдшерской службы, решился на фальсификацию и переправил в своем свидетельстве дату окончания фельдшерской школы с 1914 на 1912 год, что дало ему право уже в 1915 году освободиться от статуса вольноопределяющегося и попасть в Виленское военное училище, где унтер-офицеров и прапорщиков в связи с военным положением стали готовить по укороченной четырехмесячной программе.
В 1916 году Щорс успешно окончил курс военного училища и в звании прапорщика в составе 3-го легкого артиллерийского дивизиона Щорс был отправлен под Вильно, где в одном из боев получил ранение и был отправлен на лечение.
Осенью 1916 года молодого офицера перевели на службу в 335-й Анапский полк 84-й пехотной дивизии Юго-Западного фронта, где Щорс дослужился до звания подпоручика. Однако, в конце 1917 года его недолгая военная карьера резко оборвалась. Подвело здоровье – Щорс заболел (предположительно туберкулезом) и после непродолжительного лечения в Симферополе в конце декабря 1917 года его комиссовали в связи с непригодностью к дальнейшей службе (!).
Оказавшись не у дел, Щорс в начале 1918 года принимает решение вернуться на родину. К этому времени в стране произошли колоссальные перемены. В феврале 1917 года пала монархия, а в октябре власть была уже в руках у большевиков. А в Украине в это же время была провозглашена независимая Украинская Народная Республика. Начинался тревожный 1918 год.
Октябрьский переворот Щорс не поддержал. Тем не менее, в 1918 году он числился в левоэсеровском Курском полку (надо полагать, здоровье окончательно восстановилось). После ликвидации левых эсеров примкнул к большевикам не столько по идейным, сколько по личным мотивам – он влюбился в чекистку Фруму Хайкину и женился на ней. А Фрума была большевичкой до мозга костей, к тому же обладала очень сильным характером.
Ранней весной 1918 года многие украинские губернии находились в пределах провозглашенной Украинской Народной Республики (УНР), а фактически же - под властью немецких оккупационных войск, которые присутствовали в Украине с согласия Центральной Рады. Однако, далеко не все жители Украины приветствовали нахождение немцев на территории страны. Напротив, значительное число украинцев, особенно из числа тех, кто еще недавно сражался с немцами в окопах, видели в них врагов и оккупантов.
Для борьбы с немцами на оккупированных и близлежащих территориях формировались повстанческие партизанские отряды. Один из таких отрядов был образован в марте 1918 года в селе Семеновка Черниговской губернии. Командиром этого отряда был избран молодой Николай Щорс.
В этом году ему исполнялось всего 23 года, но, несмотря на юный возраст, Щорс к этому времени уже имел хоть какой-то боевой опыт, приобретенный на полях первой мировой войны. Кроме того, по воспоминаниям современников, Щорс обладал всеми необходимыми командиру качествами: жесткостью, напористостью, смелостью и инициативностью.
Такие отряды составлялись из самого разношерстного люда, среди которого было немало вчерашних фронтовиков, к числу которых относился и Щорс. Если попытаться как-то определить, что представлял собой отряд Щорса, то он, по сути своей, был стихийной военизированной командой партизанского толка, близкой к большевистскому движению.
Вообще, подобного рода отряды во главе с «полевыми командирами» в те годы в Украине появлялись как грибы после дождя. Действия этих отрядов находили немалую поддержку среди населения Украины.
Однако, утверждать, что все украинцы рассматривали деятельность повстанческих отрядов как освободительную не стоит. В те годы карта политических предпочтений жителей Украины была раскрашена очень пестро. Поэтому, вряд ли мы ошибемся, если скажем, что значительная часть украинского общества видела в немцах вовсе не оккупантов, а союзников, гарантирующих защиту от большевиков.
Во многом такому восприятию способствовали предшествовавшие жестокие действия войск под командованием В.А. Антонова-Овсеенко и М.А. Муравьева, которые прошлись по Украине в конце 1917 года. Впрочем, градус враждебности населения к большевикам в разных областях Украины мог отличаться кардинально.
Основной задачей, которую ставил перед собой отряд, в котором насчитывалось примерно 300-350 человек, была борьба против немецких оккупантов с использованием тактики партизанской войны.
Тем временем, в Украине прекратили свое существование Центральная Рада и УНР, ликвидированные немцами. Под протекторатом последних власть перешла к «гетману всея Украины» П.П. Скоропадскому. В апреле 1918 года между большевиками и новым гетманским правительством было заключено перемирие, согласно условиям которого все украинские формирования, оказавшиеся на территории Советской России, включая отряд Щорса, были распущены.
В мае-июне 1918 года Щорс прибыл в Москву. Вероятнее всего, именно с этого момента он начал тесно сотрудничать с большевиками. Что касается партийности самого Щорса, то о его принадлежности к ВКП(б) можно говорить лишь предположительно, поскольку достоверных сведений о том, что он официально вступил в организацию большевиков, не имеется.
После расформирования повстанческого отряда, предположительно в мае 1918 года, Щорс прибыл в Москву, где по некоторым данным был на приеме у самого Ленина. Однако, из каких источников взялась информация о встрече тогда никому еще не известного Щорса с Лениным, мы не знаем, поэтому сей «факт» из его биографии следует поставить под сомнение. Вполне вероятно, что Щорс летом 1918 года мог присутствовать в Москве на каком-нибудь политическом съезде, где выступал Ленин.
Не исключено, что впоследствии этот факт, в условиях всеобщей пропаганды революционного образа Щорса, мог трансформироваться во «встречу с Лениным». Впрочем, ничего удивительного в возможной встрече Щорса с Лениным, даже если она и имела место, нет. В те годы лидер большевиков вел очень активную политическую деятельность и лично общался с самым разнообразным контингентом.
Зато совершенно бесспорным является тот факт, что в первой половине сентября 1918 года Щорс по предписанию Центрального ВРК прибыл на пограничную станцию Унеча, с заданием сформировать здесь полноценное воинское подразделение из множества уже существовавших в регионе партизанских и красногвардейских отрядов.
Днем рождения щорсовского полка считается 11 сентября 1918 года, поскольку именно в этот день на общем собрании решался вопрос о выборе имени подразделения. Как известно, полк был назван Богунским – в честь Ивана Богуна – казацкого полковника Богдана Хмельницкого. Полк был сформирован из уже существующих повстанческих групп и отрядов,  а также из местных жителей-добровольцев.
Такие же объединения создавались под командованием Виталия Примакова и Константина Рокоссовского. Вместе они образовывали дивизию. Богунский полк под командованием Щорса, вошел в ее состав под третьим номером.
К началу октября 1918 года личный состав полка насчитывал около 1000 человек. Часть бойцов была сформирована из местных добровольцев. Впрочем, несмотря на большое количество желающих записаться в полк, вряд ли «мобилизация» была во всех случаях сугубо добровольным делом. Так, Е.Е. Малеев, автор повести «Василёвка, любовь моя…», писал на ее страницах следующее:
«…Летом 1918-го в Василёвке появился небольшой конный отряд, бойцы которого называли себя щорсовцами. Они силой забирали у крестьян продовольствие: хлеб, сало, пшено, масло; взяли несколько лучших лошадей и мобилизовали пять человек бывших фронтовиков, в числе которых был и Трофим, в рабоче-крестьянскую Красную армию…».
Н-да, как обычно: добровольно и с песней.
Параллельно с боевой организацией полка, в подразделении были созданы хозчасть и околодок (медчасть). Из числа командования, представителей политотдела полка и красноармейцев был создан полковой Реввоентрибунал. Политотдел полка был специально создан для культурно-просветительной и политической работы. При отделе существовала вербовочная часть, которая имела связь с Украиной и переправляла туда пропагандистскую литературу и газеты на русском и немецком языках(?). Вербовочная часть полка руководила также выводом партизанских отрядов с Украины на советскую территорию.
К концу октября 1918 года формирование Богунского полка было практически завершено и Щорс решил опробовать своих бойцов в деле. 23 октября 1918 года первому батальону полка под командованием Якова Гасанова была поставлена задача освободить от немцев два села. Однако, задача эта не была выполнена. Видимо, регулярная германская армия оказалась богунцам, не имевшим артиллерийской поддержки, не по зубам.
По сути, эта короткая стычка,  была и остается единственным боевым столкновением богунцев с немецкими войсками. Хотя, в советские времена, явно преувеличивая, писали, как Щорс «беспощадно громил армию генерала Гофмана».
Примерно в это же время Николай Щорс женился. Его супругой стала бывшая швея, служившая одним из начальников Унечского ЧК и бывшая членом Унечского ревкома (высшего органа гражданской и военной власти) – Фрума Хайкина. Она была фактически первым лицом на станции и в ее ближайших окрестностях.
Работы по выявлению «контры» на границе хватало: район был наводнен контрабандистами и разного рода сомнительными личностями. Помимо этого, в районе Унечи, вероятно, действовало немало агентов немецкой военной разведки, выявление и нейтрализация которых также входила в задачи местной ЧК.
Кроме того, Унеча в тот период еще взяла на себя и функции пункта таможенного пропуска. Проверять на предмет контрабанды было кого, поскольку, поток выезжающих из Советской России был огромен. После Октябрьского переворота страну навсегда покидали десятки тысяч людей. Многие бежали в Украину и путь их зачастую проходил через Унечу. Эмигранты на свой страх и риск вывозили валюту и драгоценности, которые подлежали конфискации «в пользу трудового народа».
Соответственно обширен был и фронт работы Хайкиной, а занимаемая должность руководителя ЧК не располагала к сентиментальности. Современники вспоминали:
«…после освобождения Клинцов от немцев и гайдамаков революционный порядок в посаде устанавливала жена Щорса – Фрума Хайкина (Щорс). Это была решительная и смелая женщина. Она разъезжала в седле на лошади, в кожаной куртке и кожаных штанах, с маузером на боку, который при случае пускала в дело. Ее называли в Клинцах «Хая в кожаных штанах». В ближайшие дни под ее началом выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками или сочувствовал им, а также бывших членов Союза Русского Народа (СРН) и расстреляли на Ореховке, на поляне за Горсадом. Несколько раз поляна обагрялась кровью врагов народа. Уничтожалась вся семья, не щадили даже подростков. Тела расстрелянных людей были похоронены слева от дороги на Вьюнку, где в те годы заканчивались дома посада…».
Замечу, что в те годы чекисты массово казнили «контрреволюционеров» без суда и следствия по всей стране. Очевидно, что Унечская ЧК и ее руководитель Ф.Е. Хайкина, не могли быть исключением из общего правила.
Поздней осенью 1918 года, когда немецкие войска начали отходить на запад, Хайкина, уже в «статусе» жены комполка, последовала за Щорсом, занимаясь «наведением революционного порядка» на территориях, освобождавшихся от немцев.
Точное время и место знакомства Щорса с Хайкиной неизвестно, но, вероятнее всего это произошло осенью 1918 года в Унече, поскольку предположить, что это могло случиться где-то еще, исходя из объективных данных, сложно.
Хайкину принято называть женой Щорса, хотя никаких сведений об официальной регистрации брака между ними не имеется. Впрочем, это не столь существенно, поскольку фактически для Щорса она была постоянной спутницей жизни. О том, какие сильные чувства испытывал Щорс к Хайкиной, свидетельствуют сохранившиеся трогательные письма командира к своей возлюбленной. Щорс уделял ей столько времени, что в полку даже проводилось специальное собрание по поводу излишнего сердечного увлечения Щорса в ущерб работе.
Инициатива этого собрания исходила от местных большевиков, которые  принимали активное участие в формировании Богунского полка.
Но гораздо более ярким событием в Унече стал мятеж, разгоревшийся в Богунском полку осенью 1918 года. Вот как это событие описывается в книге унечского краеведа А.Т. Бовтунова «Узел славянской дружбы»:
«Мятеж начался неожиданно в один из осенних дней, когда командный состав полка собрался вечером в политотделе по поводу приезда в Унечу командира дивизии Крапивянского. В это время на улице раздался треск пулеметной очереди и отдельные винтовочные выстрелы. Как выяснилось, стреляли свои – мятежные солдаты Богунского полка окружили здание штаба полка. Однако, Щорсу, Квятеку, Лугинцу удалось уйти. Спустя час мятежники захватили все ключевые здания на станции, разгромили местные чека и ревком, а затем послали приглашение немцам занять станцию.
В это время Щорс, Квятек, Лугинец собрали срочное совещание, на котором было принято решение подавить мятеж силой оружия. К утру из Брянска на помощь прибыл четвертый батальон вместе с комиссаром полка. Общими усилиями мятеж был подавлен, часть его участников арестована, но многим удалось бежать. После подавления мятежа в полку под руководством председателя местного ревтрибунала Петра Лугинца (старший брат К. Лугинца) началась работа по «чистке кадров», в результате чего из полка было «отсеяно» около 200 человек. После описываемых событий все действующие и вновь принимаемые бойцы Богунского полка в обязательном порядке принимали военную присягу».
В советские времена причины мятежа традиционно объяснялись подрывной деятельностью чуждых революционному движению элементов, случайно просочившихся в полк. Причем, деятельность эта, якобы координировалась немецкой разведкой.
Однако же, «контрреволюционный характер мятежа» вряд ли был следствием спланированной и целенаправленной деятельности неких идейных антибольшевистских сил. Вероятнее, все было куда прозаичнее.
Так, существует мнение, что мятеж был поднят группой богунцев, которые, разочаровавшись в жестоких методах «революционной политики» местного ЧК, повернули оружие против своих.
Роль Щорса в мятеже и позиция, которую он занимал, до конца не выяснены. Так, один из участников событий впоследствии утверждал, что Щорс крайне враждебно относился к начальнику дивизии и поднятый в Унече мятеж был во многом инициативой командира богунцев. От ареста и расстрела его, по-видимому, спасла жена.
Особого удивления это не вызывает: показав себя талантливым командиром, Щорс был в крайне плохих отношениях с Реввоенсоветом Республики (т. е. с Кремлем), неоднократно обвинялся в «партизанщине» и вообще не любил, когда им командовали – предпочитал делать это сам. Реввоенсовет предпочитал покладистых исполнителей, желательно, не имеющих собственной точки зрения.
Следующим, широко описанным в краеведческой литературе событием рассматриваемого периода стало так называемое братание советских и немецких солдат в селе Лыщичи 13 ноября 1918 года. Предыстория этого братания такова: 9 ноября 1918 года в Германии произошла революция, сменившая форму правления в стране. Германская монархия была свергнута и на смену ей пришла парламентская республика. 11 ноября 1918 года между Германией и Антантой было заключено Компьенское перемирие, завершившее первую мировую войну.
Происходившие на родине события, разумеется, не могли не внести в ряды немецких солдат смуту. Ведь они присягали на верность императору, который теперь оказался свергнут. Кроме того, в окопах находились также солдаты Австро-Венгерской империи, которая после Ноябрьской революции вообще прекратила свое существование.
Москва тонко прочувствовала политический момент - из столицы в прифронтовые части направляются срочные телеграммы с предписанием наладить контакт с немецкими солдатами на почве объединительной революционной идеи. С этой целью из Унечи в расположение немецких частей отправляется специальный агитпоезд. Первая делегация партийцев, ревкомовцев и богунцев во главе с Щорсом отправилась в Робчик на двух товарных вагонах. Состоялась встреча, на которой договорились об ответном визите немцев в Унечу.
12 ноября 1918 года в расположение Богунского полка прибыла немногочисленная делегация 106-го пехотного полка ландвера. В знак солидарности с русской революцией на груди у парламентеров были прикреплены красные банты. На привокзальной площади по этому случаю был организован митинг, на котором выступили Щорс, руководитель местных коммунистов Николай Иванов и представители немецкой стороны. В станционном буфете состоялся ужин. Казалось, противостояние закончилось. Вечером того же дня о достигнутых успехах сообщили в Москву и вскоре получили ответ от самого Ленина:
«Благодарю за приветствие всех. Особенно тронут приветствием революционных солдат Германии. Теперь крайне важно, чтобы революционные солдаты Германии приняли немедленно действенное участие в освобождении Украины. Для этого необходимо, во-первых, арестовать белогвардейцев и власти украинские, во-вторых, послать делегатов от революционных войск Германии во все войсковые германские части на Украине для быстрого и общего их действия за освобождение Украины. Время не терпит. Нельзя терять ни часа. Телеграфируйте тотчас, принимают ли это предложение революционные солдаты Германии. Предсовнаркома Ленин».
Из телеграммы Ленина видно, что в Москве очень рассчитывали на использование немецкой военной силы в борьбе за власть на Украине. Однако, как показали дальнейшие события, Москва, либо сильно преувеличивала «революционный дух» немецких солдат, либо, что более вероятно, просто раздувала масштаб произошедших событий в целях пропаганды.
Очевидно, что немцев мало интересовали планы большевиков по «распространению мирового пожара революции», поскольку они, истосковавшись по своим семьям, хотели как можно скорее вернуться домой. Несмотря на некоторую сумятицу среди личного состава, в немецких войсках сохранилась военная дисциплина, солдаты продолжали подчиняться своим офицерам и выполняли их приказы. Поэтому планы большевиков по превращению немцев в союзников по борьбе за власть в Украине были по большей части иллюзиями.
На следующий день после визита немцев, из Унечи в Лыщичи отправляется большая делегация политработников и весь личный состав Богунского полка. Именно здесь, на лугу между Лыщичами и Куровщиной 13 ноября 1918 года произошло событие, известное как братание богунцев с немецкими солдатами. Подобные братания русских с немцами были отмечены и на других участках демаркационной полосы. Встреча действительно проходила в мирной и доброжелательной атмосфере, вчерашние враги обменивались приветствиями и заключали друг друга в дружеские объятия.
После этого события, Щорс сообщает наверх о том, что с немецкими солдатами налажены тесные взаимоотношения. В целом, общий тон телеграмм действительно создает впечатление возникшей между богунцами и немцами чуть ли не братской любви, замешанной на духе объединительной коммунистической идеи.
Возможно, отчасти это и соответствовало действительности, т.к. в те годы «революционная романтика» затуманила мозги многим и в России и в Германии. Но только отчасти, так как почти сразу после всевозможных «братаний» немцы, уходя на запад, взрывали и жгли мосты, уничтожали коммуникации, а то и вовсе активно взаимодействовали с гайдамаками в боевых действиях против щорсовцев.
В целом, основываясь на анализе исторических документов, возникают сомнения и в объективности той информации, которую Щорс отправил после братания Ленину.  В частности, известна еще одна телеграмма от 18 ноября 1918 года, адресованная Ленину одним из секретарей ЦК. Эта телеграмма шла без подписи, но возможно, ее автором был секретарь компартии Украины Эммануил Ионович Квиринг, который был ярым сторонником всех решений Москвы и принимал меры к осуществлению плана по переброске Богунского полка на восток России.
Вот текст обозначенной телеграммы:
«Мск Кремль Ленину копия Сталину – Начальник второй дивизии Аусем ответственный коммунист сообщил мне что Унече Щорс командир Богунского полка и Иванов председатель Унечского Ревкома дают вам неточную информацию о положении в германских частях словам Аусема настроение большинства германских солдат неопределенное независимое. Переговоры ведутся с комитетами отдельных пограничных рот. Интернационалисты, посланные федерацией сообщают из Унечи, что германские солдаты находятся под сильным влиянием офицеров, ведущих контр-агитацию. Нами представлено Щорсу Иванову право доклада по прямому проводу и инициативу действий. На этом основании Щорс командир полка и командир первой дивизии Петренко задерживает исполнение приказа Реввоенсовета резервной о переброске дивизии на другой участок фронта. Дивизия переводится и переформировывается ввиду сильного разложения в частях командный состав бывшие начальники партизанских отрядов всячески тормозят переорганизацию частей. Нами в район Унечи послан член ЦК Аким член коллегии Политического отдела Второй дивизии Черноусов и интернационалисты. Просим доверять их информации как людей партийно ответственных информация Щорса Иванова малоценна просим также разъяснить Щорсу что телеграмма товарища Ленина не освобождает его от исполнения военных приказов».
Как мы видим, сообщаемые в последней телеграмме сведения о ситуации с немецкими солдатами, существенно рознятся с той информацией, что посылали в Москву Щорс и Иванов. Очевидно также, что, получив телеграмму Ленина, Щорс счел себя свободным от необходимости подчиняться кому-либо вообще.
Об атмосфере и дисциплине в щорсовских и боженковских частях писал в своих «Воспоминаниях» Николай Полетика:
«Как-то в поисках работы и пайка (хлеб!!!) я забежал в казармы не то Богунского, не то Таращанского  полка (конная бригада  Щорса). Два часа я ждал его, присматриваясь к жизни красноармейцев и прислушиваясь к их разговорам. И чего только за эти два часа я не насмотрелся и чего только я не наслушался! Прежде всего, какое обилие оружия у солдат! Каждый солдат был живым ходячим арсеналом. Трудно было понять, как при таком обилии оружия богунцы еще могут ходить и даже двигаться по земле: и пулеметы, и ружья, и винтовки, и обрезы, и по нескольку гранат на поясе, и маузеры, и наганы, а холодное оружие - штыки, сабли, кинжалы, финки!
 Далее полное отсутствие дисциплины, даже революционной! А разговорчики: либо о боях, либо о расстрелах и насилиях над евреями. Кто-то считал кольца, «собранные» им у «благодарного населения», кто-то восхвалял «сладкую жидовочку», с  которой он приятно провел время, кто-то рассказывал, как он «пришил из своего винта» одного «очкарика-жида» (все «очкастые» почему-то считались врагами революционного народа, и их люто ненавидели)».
Что-то не очень похоже на ту красную кавалерию, про которую ведут рассказ речистые былинники.
Еще одним последствием Ноябрьской революции в Германии стало аннулирование Советской Россией Брестского мира 13 ноября 1918 года. После этого большевиков уже ничто не связывало в реализации планов по установлению советской власти в Украине, тем более, что главное препятствие этому – немецкая армия – уже покинула страну. Приступая к воплощению этих планов, Москва срочно создает Временное рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с Георгием Леонидовичем Пятаковым.
Однако, власть в Украине большевикам просто так никто отдавать не собирался. Ее нужно было завоевать силой оружия. Одну из ключевых ролей в предстоящей борьбе большевиков за Украину суждено будет сыграть Щорсу и его подразделению.
С момента создания Богунского полка, Щорс и его бойцы начинали воевать с немцами, т.е. с иноземными оккупантами, но теперь должны были перенацелиться на совершенно иного рода задачу – борьбу за власть в Украине. И соперником в этой борьбе должны были стать их соотечественники – украинцы, русские белорусы, не принявшие большевистских идеалов и не желавшие их понимать.
В этом и заключался самый страшный трагизм гражданской войны в России. Брат на брата, сын на отца…
Сегодня много спорят о роли Щорса в гражданской войне, причисляя начдива то к пламенным борцам за революцию и свободу украинцев от немецкой оккупации и националистического режима Петлюры, то к палачам и военным преступникам, поднявшим оружие против собственного народа под флагом ненавистного многим большевизма. Лейтмотив большинства таких оценок имеет идеологическую и политическую окраску, впрочем, как и все споры о русской революции и гражданской войне. И спорам этим не будет конца. И правда в таких спорах у каждого своя.
Историческим же фактом остается одно - Щорс был командиром советского воинского подразделения и выполнял задачи, поставленные правительством Советской России. А освобождал он Украину или же способствовал ее оккупации большевиками – пусть читатель решит этот вопрос для себя самостоятельно.
17 ноября 1918 года был образован Реввоенсовет Украинского фронта, который уже спустя 2 дня отдал приказ о начале наступления на Украину, за которую большевикам предстояло бороться с самыми разнообразными силами. В 1918-1921 годы в Украине им противостояли войска Скоропадского, Петлюры, Украинской Галицкой армии, белогвардейцы Деникина и Врангеля, батьки Махно…
Первая Украинская Советская дивизия начала свой боевой путь, а вместе с нею – и Богунский полк.  Больше Щорс в Унечу никогда не вернулся и, кажется, был этому очень рад, поскольку в одном из писем к жене называет городок «пакостным и грязным местом».
Стоит отметить, что и дивизия, и ее командный состав почти не считался с центральными органами власти. Этим, главным образом, объясняется безалаберщина и дезорганизация дивизии, то есть о, что позднее получила определение «махновщины». Необходимо было растолковать бойцам, что повстанческая армия представляла и представляет орган Красной Армии единой Советской России. Тем самым бойцам, которые брезговали осуществлением в отношении местного населения откровенного мародерства, которое для большего благозвучия именовалось реквизициями.
О полноценном централизованном обеспечении Красной Армии всем необходимым в те смутные и голодные годы не могло быть и речи, поэтому такой вид «снабжения», как экспроприации и контрибуции использовался довольно широко.
Еще одним «больным местом» были взаимоотношения между вчерашними повстанцами и органами революционной власти. В украинской газете «Южный край» за 9 ноября 1918 года была опубликована такая заметка:
«…В районе прежних боев - у Стародуба и Новгород-Северска, большевики сейчас имеют ничтожные силы. Кроме того, здесь произошла междуусобная драка между великорусскими и украинскими большевиками, так называемая, «таращанская красная дивизия» отказалась признавать распоряжения центральных советских властей и начала производить «операции» самостоятельно. Никакие увещевания комиссаров не помогли и в настоящее время из центральной России прибыли на станцию Унеча красноармейские части для укрощения «таращанцев». С обеих сторон ведется правильное наступление. В районе Унеча - Погар все время слышны орудийная и пулеметная стрельба…».
13 декабря 1918 года в ходе боев с гайдамацкими частями Богунский полк занял Клинцы и в городе установилась советская власть. Вскоре сюда прибыла глава Унечской ЧК Фрума Хайкина и начала наводить в городе «революционный порядок». К моменту занятия Клинцов Щорс уже командовал 2-й дивизионной бригадой, сформированной приказом по дивизии от 4 октября 1918 года. В состав 2-й бригады входили Богунский и Таращанский полки.
По сути, бои за Клинцы в ноябре и декабре 1918 года были единственными более-менее значительными столкновениями богунцев с гайдамаками на территории Стародубщины. Дальнейшее продвижение бригады Щорса до границ современной Черниговской области существенного сопротивления не встретило.
29 декабря 1918 года был практически полностью освобожден Городнянский уезд Черниговщины. В частности, в Городне состоялся первый серьезный бой Богунского полка с гайдамаками (регулярные войска УНР).
В конце 1918 года немецкие войска покинули Украину. Вместе с ними в Берлин эмигрировал и украинский гетман Павел Петрович Скоропадский. Его бегству предшествовали следующие события. После того, как стало очевидным, что главная опора Скоропадского – немецкая армия – намерена эвакуироваться из Украины, гетман попытался опереться на Антанту и Белое движение. Для этого он отказался от лозунга независимой Украины и объявил о готовности воевать за воссоздание единой России вместе с Белой Армией.
Однако, эти планам не суждено было сбыться, поскольку в декабре 1918 года он был свергнут лидерами Украинского национального союза Петлюрой и Винниченко. 14 декабря 1918 года Скоропадский официально отказался от власти и покинул Киев.
К началу февраля 1919 года Щорс уже стоял на ближних подступах к Киеву. Дальнейшие события показали, что взятие украинской столицы оказалось не слишком сложной задачей, поскольку Директория имела в Киеве недостаточно боеспособное войско и Петлюра сдал город практически без боя.
1 февраля 1919 года в Броварах состоялась встреча Щорса с командующим Украинским фронтом Владимиром Антоновым-Овсеенко. Впоследствии тот так описал эту встречу в своих мемуарах:
«… Познакомились с командным составом дивизии. Щорс – командир 1-го полка (бывший штабс-капитан), суховатый, подобранный, с твердым взглядом, резкими четкими движениями. Красноармейцы любили его за заботливость и храбрость, командиры уважали за толковость, ясность и находчивость…».
Характеристика весьма лестная. Однако, в целом, известные из архивных документов личные характеристики Щорса, зачастую, существенно разнятся. Так, в отчете о деятельности Высшей военной инспекции Украины с 29 января по 23 августа 1919 года говорится:
 «Начдив тов. Щорс, бывший поручик никакой подготовки и опыта к нынешней своей должности не имел. Болезненно самолюбив, мало дисциплинирован, в обращении с подчиненными он иногда льстиво заискивает, а иногда строг…».
Основные силы 1-й дивизии вступили в Киев 6 февраля 1919 года в районе Печерска. После взятия Киева Щорс был назначен комендантом украинской столицы - города, в котором он провел свои юношеские годы. В течение десяти дней Щорс был полновластным хозяином Киева, расположив свою комендатуру на углу Крещатика и Думской площади (ныне Майдан Незалежности).
О времени его пребывания в этом городе имеются весьма противоречивые сведения. Кое-кто упрекает Щорса в излишней жестокости и произволе, в том числе, реквизициях имущества и денег у населения, расстрелах без суда и следствия. Другие, напротив, акцентируют внимание на конструктивных делах Щорса.
В тот период в большевистском движении Украины шла жесткая борьба между двумя лагерями красных. Водоразделом были разные убеждения о дальнейшей судьбе Украины. Одни относились к так называемым большевикам-самостийникам, видевшим Украину самостоятельным государством в составе 3-го Интернационала. Другие были пророссийски настроены и считали, что Украина должна быть не более чем автономией в подчинении московскому правительству Советской России. С немалыми основаниями можно утверждать, что дивизия Щорса относилась к первым.
После двухнедельного отдыха в Киеве дивизия продолжила движение на запад – в направлении Фастова, который вскоре был взят. После занятия Фастова был взят курс на Бердичев и Житомир.
После взятия Бердичева, 8 марта 1919 года Щорса назначают начальником Первой Украинской советской дивизии, вошедшей в состав сформированной 1-й Украинской Советской армии. Таким образом, в возрасте 23 лет Щорс стал самым молодым начдивом в истории российской армии.
В мае 1919 года 1-я Украинская дивизия добилась существенных успехов, продвинувшись глубоко на запад Украины. Щорсовцам удалось занять  такие стратегически важные города, как Дубно, Ровно и Острог.
Следует отметить, что весной 1919 года 1-я Украинская дивизия Щорса представляла собой весьма крупное и боеспособное соединение, которое играло ключевую роль на всем киевском военном театре украинского фронта. Однако, вскоре наступил перелом.
Напряжение на фронтах гражданской войны достигло своего пика летом 1919 года. Ключевым плацдармом в борьбе за власть для большевиков становилась Украина, где события развивались весьма угрожающим для красных образом. На юге и востоке Украины активно наступали белогвардейские подразделения, а с запада и юго-запада крепко нажимали совместные силы поляков и петлюровцев. Говоря о западном направлении, отметим, что, по большому счету, весь этот фронт держала дивизия Щорса, которая должна была противостоять ожидавшемуся здесь натиску петлюровцев, галичан и поляков. И этот натиск не заставил себя ждать.
Для исправления ситуации большевистское командование в июне-июле 1919 года разработало план контрнаступления, в результате которого Щорсу удалось отбросить петлюровцев за реку Збруч (левый приток Днестра на Подольской возвышенности).
Находясь в Коростене, Щорс получает приказ любыми силами удержать город как можно дольше. Это было очень важно для большевиков, т.к. через Коростень эвакуировался Киев, на который с юга уже наступал Деникин.
После потери Киева, перед Щорсом, дивизия которого находилась под Житомиром, встала задача эвакуироваться из этого района, поскольку начдив уже практически находился в клещах: с запада наступали поляки, на юго-западе - Петлюра, южнее - Махно, с востока - деникинцы.
Находясь у Коростеня, начдив начал организацию отступления, при этом его дивизия регулярно вступала в бой с наступавшими с запада войсками Петлюры. Начиналась вторая половина августа 1919 года. Щорсу оставалось жить ровно две недели.
Официально озвученная версия гибели Щорса звучала следующим образом: начдив погиб на поле боя недалеко от Коростеня от пулевого ранения в голову, которое причинил ему петлюровский пулеметчик, засевший у железнодорожной будки.
Входное пулевое отверстие, по утверждению свидетеля, рядового Дубового,  который лично бинтовал Щорсу простреленную голову, находилось спереди, в районе левого виска, а вышла пуля сзади. Через пятнадцать минут после ранения Щорс скончался.
Такая геройская версия гибели красного командира вполне устраивала политическую верхушку страны Советов и долгое время под сомнение никем не ставилась. Лишь спустя много лет стали известны обстоятельства, давшие богатую пищу для размышлений о достоверности озвученной выше версии.
После гибели Щорса его тело без вскрытия и медицинского освидетельствования было забальзамировано, запаяно в цинковый гроб и затем товарным поездом отправлено в Самару, где его и похоронили 12 сентября 1919 года, в том же гробу на местном Всехсвятском кладбище. Похороны прошли тихо и скромно.
Почему местом погребения Щорса была выбрана именно Самара, доподлинно неизвестно. Существуют лишь версии, из которых выделим три основных:
1) Щорс был вывезен в далекую Самару и тайно похоронен подальше от родных мест по распоряжению большевистской верхушки, пытавшейся таким образом скрыть истинные причины гибели командира;
2) Командира не стали хоронить на родине, поскольку опасались, что его могила, находясь в зоне активных боевых действий, может стать объектом вандализма со стороны неприятелей, как это произошло с погибшим в Житомире в августе 1919 года Боженко. Над трупом последнего жестоко надругались петлюровцы: они извлекли тело Боженко из могилы, привязали к двум лошадям и разорвали на части.
3) Есть сведения, что у супруги Щорса – Ф. Хайкиной, в то время в Самаре жили родители, бежавшие из Новозыбкова весной 1918 года при подходе к городу немцев. Именно поэтому было принято решение о похоронах командира в городе на Волге. К тому же Хайкина на тот момент уже была беременна и ей вскоре предстояло рожать, поэтому, возможно, она предпочла уехать на это время к родителям.
До середины 30-х годов прошлого века имя Щорса было практически неизвестно широким народным массам, хотя в Украине о нем помнили многие. Но все резко поменялось в 1935 году, когда Сталин поручил известному советскому режиссеру Александру Довженко (1894-1956) снять историко-революционный фильм о Щорсе. Это был чисто идеологический заказ на создание пропагандистского фильма в пафосном революционном стиле.
И Довженко выполнил этот заказ на совесть. После выхода фильма на экраны, «украинский Чапаев», которым по замыслу Сталина должен был стать Щорс, завоевал у советского зрителя невероятную популярность и явно способствовал искусственной советизации массового сознания украинцев, поскольку в фильме Щорс позиционировался как выходец из украинского народа, горячо сражавшийся за большевистские идеалы.
 Однако, созданный в фильме образ начдива, имел мало общего со Щорсом настоящим. Сталин выбрал на роль главного украинского героя гражданской войны Щорса, видимо, неслучайно. Наверняка Сталин знал о Щорсе, поскольку в свое время вождь был членом Реввоенсовета группы войск Курского направления, т.е. фактически Украинского фронта, на котором дивизия Щорса играла одну из ключевых ролей. Однако, почему из всех возможных вариантов на роль «легенды» Сталин выбрал такую второстепенную фигуру гражданской войны, как Щорс, сказать сложно.
Выполняя заказ Сталина, Довженко прекрасно осознавал, что создаваемая им красивая история о пламенном революционере Щорсе имеет мало общего с реальностью. Режиссер не мог этого не понимать, но за деятельностью режиссера на протяжении всего периода съемок пристально следили органы госбезопасности.
Фильм о Щорсе снимался в Украине. Специально для съемок на студии в Киеве был построен огромный павильон, который так и назывался – «щорсовский». На роль начдива был приглашен совершенно непохожий на него актер Евгений Валерианович Самойлов. Консультировал съемочную группу лично Иван Дубовой.
Кино о Щорсе снимали два года и, наконец, в мае 1939 года фильм вышел на экраны. Картина имела колоссальный успех. Ажиотаж был таков, что в первые несколько недель проката ее посмотрели около 30 миллионов зрителей. Остался доволен и главный «заказчик» фильма, а посему в 1941 году кинокартине «Щорс», а также ее автору и исполнителю главной роли была присуждена Сталинская премия – в те годы знак наивысшего признания.
И наконец, еще один довольно примечательный факт из биографии режиссера: Довженко в годы гражданской войны, до того как перейти на сторону большевиков, был весьма вдохновлен идеями украинской национальной государственности и, видимо, по этой причине находился в рядах сторонников Центральной Рады, сражаясь в войсках Петлюры – основного противника Щорса.
После выхода фильма в прокат, имя Щорса гремело по всей стране. Его именем стали называть улицы, площади и даже города. Во второй половине 30-х годов композитор Матвей Блантер на стихи Михаила Голодного написал знаменитую песню о Щорсе – «Шел отряд по берегу…».
При такой громкой славе, весьма странным выглядит тот факт, что широкой общественности не было известно не только точное месторасположение могилы Щорса, но и населенный пункт, в котором она находится. Даже абсолютное большинство самарцев не подозревало, что ставший в одночасье легендой красный командир похоронен в их родном городе.
В августе 1937 года органами НКВД был арестован бывший дивизионный заместитель Щорса - Иван Дубовой. Истинные причины его ареста назвать затруднительно. Многие историки полагают, что он не случайно был репрессирован именно в тот момент, когда из Щорса начали делать всенародно любимого героя - вероятно, Дубовой слишком много знал об истинных причинах смерти Щорса. Официально И.Н. Дубовой, занимавший на момент ареста должность командующего войсками Харьковского военного округа, был осужден по делу об организации «военно-фашистского троцкистского антисоветского заговора». Это было то самое знаменитое «дело военных», по которому проходили Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Примаков и многие другие видные советские военачальники. Все они были ликвидированы и Дубовой не стал исключением. Его расстреляли 29 июля 1938 года в Москве, на следующий день после вынесения приговора.
Во время следствия Дубовой сделал шокирующее признание, заявив, что убийство Щорса – его рук дело. Объясняя мотивы преступления, Дубовой заявил, что убил начдива из личной ненависти и желания самому занять место начальника дивизии. В протоколе допроса Дубового от 3 декабря 1937 года записано:
«Когда Щорс повернул ко мне голову и сказал эту фразу («хороший пулемет у галичан, черт побери»), я выстрелил ему в голову из нагана и попал в висок. Тогдашний командир 388-го стрелкового полка Квятек, который лежал рядом со Щорсом, закричал: «Щорса убили!» Я подполз к Щорсу, и он у меня на руках, через 10-15 минут, не приходя в сознание умер».
Но, несмотря на такие признания, обвинения в убийстве Щорса Дубовому никто не предъявлял. Более того, это признание вообще не имело никаких последствий. Несмотря на свою «громкость», сенсация неслышно утонула в глухих тюремных стенах и на долгие годы легла на пыльные полки гэбэшных архивов.
Впрочем, все это имеет вполне логичное объяснение. Щорс на тот момент уже был «всенародным героем», история его гибели воспевалась в песнях и стихах, которые передавались из миллионов уст в уста. При таких обстоятельствах, независимо от того, насколько достоверным было признание Дубового, получить от высшего руководства СССР санкцию на расследование истинных причин гибели Щорса было вряд ли возможно.
Могилу Щорса в Куйбышеве отыскали лишь в 1949 году.
К этому времени Всехсвятское кладбище, где был похоронен Щорс, уже прекратило свое существование. На его месте еще в 20-х годах вырос кабельный завод, при строительстве которого о переносе могил никто не задумывался.
Удалось-таки найти и поднять из земли цинковый гроб с телом начдива. После эксгумации, состоявшейся 16 мая 1949 года, гроб с телом командира был доставлен в местное отделение судебно-медицинской экспертизы для вскрытия и исследования останков. Исследование останков Щорса проводилось сотрудниками Куйбышевского медицинского института.
Тогда еще никто не знал, что результаты вскрытия станут настоящей сенсацией и дадут богатую пищу для разговоров об истинных причинах смерти Щорса. Правда, при жизни Сталина попытки поставить под сомнение официальную версию гибели начдива имели лишь единичный характер и по понятным причинам ответного энтузиазма со стороны официальных властей не вызывали. Более активно этот вопрос стал обсуждаться с наступлением «хрущевской оттепели», когда широкому кругу общественности были представлены результаты судебно-медицинского вскрытия.
Задача судебных медиков была значительно облегчена тем обстоятельством, что тело Щорса, находившееся в цинковом гробу, довольно хорошо сохранилось. При извлечении гроба были легко узнаваемы даже характерные черты его лица, на голове сохранилась марлевая повязка. Сомнений в том, что извлеченные останки принадлежали Щорсу, не было ни у кого, тем более, что присутствовавшая при эксгумации Фрума Хайкина опознала тело своего супруга.
Итак, каковы же были результаты судебно-медицинской экспертизы. Согласно выводам специалистов, на черепе Щорса были обнаружены повреждения в виде огнестрельных ранений в затылочной области справа и в теменной области слева. Высказываясь о механизме образования этих повреждений, эксперты были категоричны – они причинены пулей, выпущенной из огнестрельного нарезного оружия. В качестве входного было определено отверстие в правой затылочной части, а в области левой теменной кости, по мнению экспертов, пуля нашла себе выход. Предположительное расстояние, с которого был произведен выстрел, также не осталось без внимания экспертов: по их мнению в Щорса стреляли с расстояния в 5-10 шагов.
По убеждению сторонников «неэнциклопедической» версии гибели Щорса, командир закончил свой жизненный путь вовсе не от вражеской пули, а был умышленно убит предательским выстрелом в затылок по негласному указанию сверху, а именно, по приказу из Реввоенсовета 12-й армии, а возможно и самого Льва Троцкого.
По мнению ряда исследователей, ко второй половине 1919 года Щорс, глубоко разочаровавшись в военной и политической доктрине советской власти, всерьез обдумывал возможность отмежеваться от большевиков и перейти на сторону Украинской Народной республики. Такое же мнение высказывается и о двух других близких к Щорсу командирах – Черняке и Боженко. Оба они также погибли при достоверно не выясненных обстоятельствах в том же августе 1919 года.
После гибели Щорса Хайкина некоторое время жила в Самаре, а затем перебралась в Москву.
Фрума Хайкина надолго пережила своего мужа. После завершения гражданской войны она получила техническое образование в МВТУ (совр. МГТУ им. Баумана), после чего, в годы сталинской индустриализации участвовала в грандиозных советских стройках объектов системы ГОЭЛРО, а также руководила строительством Уральского автозавода в Миассе.
После 1935 года, когда советский агитпроп начал делать из Щорса «всенародно любимого героя», Хайкина, на правах вдовы начдива приняла в этой кампании самое активное участие. С этого времени она начинает использовать фамилию Ростова-Щорс и в дальнейшем активно эксплуатирует статус «вдовы легендарного начдива».
 Уже после гибели Щорса Хайкина родила от него дочь Валентину. Будучи вдовой всенародно известного героя, Хайкина пользовалась многими спецпривилегиями, недоступными простым советским гражданам. Так, еще в довоенные годы ей дали отдельную квартиру в знаменитом «доме правительства» на Берсеневской набережной в Москве. Помимо этого, Хайкиной был предоставлен доступ к специальному номенклатурному «соцобеспечению».
 Хайкина никогда не подвергалась никаким преследованиям со стороны властей и при всех партийных вождях жила вполне благополучно. После войны Хайкина работала в Народном комиссариате просвещения.
Фрума Хайкина скончалась в августе 1977 года. Похоронена на Новом Донском кладбище в Москве.
Со временем на могиле Щорса в Куйбышеве появился новый гранитный монумент, к которому уже несколько поколений самарцев на протяжении многих лет приносят цветы. В Унече именем Щорса была названа улица, а в 1957 году напротив железнодорожного вокзала был установлен памятник начдиву. В 1991 году памятник в связи с его износом заменили на новый, изготовленный киевскими мастерами под руководством скульптора В.М. Иваненко.
К слову, у киевлян уже имелся опыт возведения памятника Щорсу. В украинской столице бронзовый начдив появился в 1954 году на бульваре Шевченко, а позировал скульптору ни кто иной, как Леонид Кравчук – будущий первый президент независимой Украины, а тогда – юный студент Киевского университета.
Несомненно, Щорс был талантливым и смелым солдатом, жестким командиром. За каких-то полтора года юный Щорс прошел путь от главы разношерстного партизанского отряда до командира крупной дивизии. За ним не числится каких-то эпохальных сражений и побед, но, тем не менее, в советские времена его имя было овеяно ореолом славы.
Так был ли Щорс героем? Это вопрос дискуссионный. Десятки тысяч сынов России и Украины воевали друг против друга на родной земле, где еще недавно вместе сеяли хлеб. Одни несли над головой красный флаг, другие - российский триколор, третьи - жовто-блакитний прапор, четвертые - флаг Гуляйпольской республики... За кем из них было больше правды? Бог разберет...
Бывают ли герои в братоубийственной гражданской войне? Решайте сами…