Возраст осени

                Сестре Веруне

Перекрасила лес осень охрой, кармином и золотом.
Только липа за день запылала холодным костром.
Нec нам запах грибов, желудей и травы с пряным солодом,
ветерок, укрывая землю чудным нетканым ковром.

Заплутался туман в лозняке и куге на низине.
На отаве в лугу жемчугами блестела роса.
С поднебесья неслись крики стаи далекой, незримой —
улетающих птиц непонятные нам голоса.

Видя клин не один, слушал грустные звуки в полёте —
меж собой журавли с придыханьем беседу вели,
сокрушаясь в пути об оставленных гнёздах в болоте
и покинутых диких местах ненаглядной озёрной земли.

Пусть другие, не мы, рвутся к славе, богатству и власти.
Жизнь терзала в селе нас жестоко и долго с тобой.
Никакой олигарх над судьбой, свыше данной, не властен.
Человеку путь в жизни уготовлен, я знаю, судьбой.

Оттого в проводах ветер грустно поёт или воет,
а листву оборвав, он печаль навевает порой.
Из семьи трудовой мы остались последние двое.
Остальная родня на погосте лежит под горой.

Нас и всех остальных в путь последний проводят, сестрица.
Отведён на Земле обитателю каждому срок.
Наш потомок поймёт, что родными он может гордиться, 
и к крестам принесёт не один ярко-красный цветок.

Становлюсь свидетелем в полдень листопада.
В лес позолочённый буря ворвалась.
Лист, оторван ветром, улетая, падал.
До кончины с веткой оборвалась связь.

Без листвы дуб с вязом и осины — мётлы,
подметать их кронами можно небеса.
Тёмный остов ясеня, знаю я, — не мёртвый,
улетела с листьями в никуда краса.

Унесёт нас ветер, как листок красивый,
на погост, чтоб слушать шёпот ковыля.
Жаль, так мало сделал для родной России —
власть не доверяла пасынкам, как я.