Песнь рыцарская походная, на подвиги вдохновляющая

1. Песнь о стуже лютой и подвиге великом

Мы шли дорогой дальнею, дорогой непрямой,
Бугрился снег сугробами, а лес стоял стеной.
Бугрился снег сугробами, тропинки не видать...
Вот так и заблудилася в чащобе наша рать!

Мы лезли буреломами, ломились по кустам,
И волки разбегались все — клянусь, я видел сам!
И волки разбегалися от песни боевой —
Видать, такое слышать довелось им здесь впервой.

Шагали грозно, в ногу мы, построившись «свиньёй»,
Посверкивая латами, кольчужной чешуёй.
Посверкивали латами, зубами в такт стуча,
«Тулуп иметь здесь надо бы!» — мечтали сгоряча.

«Эй, головы бедовые! — нам кто-то закричал. —
Куда толпою тащитесь, в доспехах, при мечах?»
«Куда толпою тащимся? На подвиги, лесник!
Завелся, говорят, у вас дракон-де огневик.

Дракон набезобразничал — селянин нам сказал».
В ответ лесник за ёлкою обидно хохотал.
В ответ лесник на ёлку влез, силёнки поднапряг.
Хотя чего бояться возле славных нас, вояк?

Мы рано или поздно до пещеры добрались,
Глаза от стужи кучками к носам у нас сошлись.
«Глаза от стужи врут нам, врут», — решили мы внутри,
Иначе почему дракон... длиною дюйма три?!

Вот это вот — чудовище? Страшилище с ладонь?!
Но, впрочем, может оное нам выдохнуть огонь!
И, впрочем, может оное нас всех чуток согреть,
И тут же разложили мы по пОлу дружно снедь.

Дракончик хворост мастерски нам в костерок поджёг;
Кормили с пальцев «чудище», чесали гребешок...
Кормили с пальцев «чудище» — и пальцами чуть-чуть,
Когда пытался ящер нас за оные куснуть.

Забрать с собой хотели мы крылатого дружка,
Но сообща додумались: неволя нелегка,
И сообща додумались табличку написать:
«Дракона кто обидит — отомстим, мать-перемать!»

И вновь в дорогу дальнюю, пора нам в путь, домой.
Дракончик провожал нас всех в сугробы под луной,
Дракончик провожал нас всех, усевшись на сучок...
А чем увенчан подвиг наш — мы, как один, молчок!


2. Песнь о том, как рыцари приятеля вертать назад ходили


Шагаем дружным строем мы: ать-два, ать-два, ать-два!
А в речке оглушенная всплывает вверх плотва,
Над речкой оглушенною гремит наш бравый гимн:
«За правду справедливую мы грудью постоим!»

Нас бросил в путь не тяжкий рок, приказ или закон,
А слух дошел: в окрестностях вдруг запропал дракон.
Как слух дошел тревожащий, собрались сей же час,
Кому дракон — чудовище, но добрый друг для нас!

Скрипят кольчуги звеньями, песнь слышно за версту.
Вот промаршировали мы по новому мосту,
Вот промаршировали мы — он трясся песне в такт...
И бревна после плыли вслед — увы, но было так.

Нет в логове крылатого — поведал нам досмотр,
Мы было озадачились, но сотник наш был бодр,
Пока мы озадачились, пошарил у костра
И оберег там выудил из черного пера!

«Дроздовы это перышки, ведьмОвский амулет.
Хэй, братцы, вот свезло же нам: на Углях чей-то след!»
«Ну, братцы, и "свезло" же нам: обидчик, зуб даю,
Миледи некромансерка из Замка-на-Краю!»

Чесать затылки некогда, минуты на счету:
На зелья пустит ведьма же дракона-мелкоту!
На зелья пустит рыцарей? Нам чары не страшны,
Пока в строю мы сомкнутом, надежны и дружны.

Вот Замок уж громадою над сотнею навис,
Опасный, мрачный, пасмурный — не подберешься вблизь.
Опасный, мрачный? Полноте! Друзей же выручать
Положено из бед любых. Ну, ведьма, будешь знать!

Вломиться бы с тараном нам, да позабыт таран,
И потому продуман был хитрейший тайный план.
И потому продуман был, с натугой воплощен.
Узнай же, некромансерка, цвет боевых знамён!

Так из подвала выбрался, в пещерах поплутав,
И к чернокнижной бросился весь полный наш состав.
И к чернокнижной бросился, ведь зельем прет отколь,
Любые догадаются — ядрёный запах столь.

С немалым удивлением на злобную толпу
Взглянула чародейница, не вспомнив про волшбу.
Взглянула чародейница — а мы, теряя твердь,
Таращились на краски, кисть, дракона и мольберт...

Крылатое «чудовище», встопорщив гребешок,
Шипеньем мирным встретило, подпрыгнув на вершок.
Шипением приветила и некромантка нас:
Чего, мол, в Замке делает народных столько масс?

«Неловко получилося», — признали мы, стыдясь,
Покой ведь потревожили, на пол насыпав грязь.
Покой мы потревожили, но кто ж подумать мог,
Что ящер ведьме нужен был на холст, не в котелок!

Чинить пришлось разбитое и плиты подметать,
Сердилась некромансерка, дракон — а ну мешать!
Сердилась некромансерка, ловя его сачком:
Нельзя дела портретные забросить на потом.

Дождались терпеливо мы, затеяв разговор:
Крылатого вернуть пора в родимый старый бор,
Крылатого вернуть домой, на волю малыша...
И по портрету можно? Мастерица хороша!

«Нет, эльфов всяких, рыцарей, — сказала наотрез, —
В натуры не сулите мне, хоть с платою, хоть без».
В натуры и не взяли нас, но, распушивши хвост,
В обратную дорогу провожал дракона дрозд.

Пусть нечем нам похвастаться, без подвига живём —
Висит теперь ярлык на нас, мол, смелыми слывём.
Висит теперь у логова, драконовых хором,
Охранная табличка с заклинаньем и пером!