Тим. гл. 26. 4. по Колин Маккалоу

26.4.

Когда была ночь на исходе,
Уже забрезжил чуть рассвет,
Прохладней стало на природе,
И завершён уже обет.

Поднялась Мэри на колени
И прошептала: «Милый Тим,
Довольно нам ночной здесь тени,
Продолжим в доме наш интим».

Он подхватил её на руки,
Здоровый, сильный был мужик,
Её носить входило в «муки»,
Давно мечтал, хоть был он дик.

Уже свою, законно, Мэри
Понёс поспешно в общий дом,
Где все открыты были двери,
Где он добился всё трудом.

Трудом, во всей его работе,
Мужчиной должен дом — «богат»,
А главное — лишь той охоте,
Которой сам он был объят:

Всегда быть около хозяйки,
Никто не знает почему,
В его мозгу «крутились гайки»,
Чтоб ей понравиться ему.

Вложил, теперь свою, он Мэри
Так бережно в её кровать,
Хотел уйти, закрывши двери,
Чтоб у себя там ночевать.

Но ею пойман муж за руку:
— Куда ты, Тим? — звучал вопрос:
— С тобой мы пережили муку,
Теперь «вопрос для нас пророс».

Теперь и эта твоя спальня,
Теперь твоя это кровать,
Теперь всегда после купанья
С тобой мы вместе будем спать.

И даже спать не только ночью,
Мы можем отдыхать и днём,
«Все путы разорвали в клочья»,
Теперь мы вместе здесь живём.

Подвинулась, давая место,
Он, растянувшись, рядом лёг,
Они теперь одно ведь «тесто»,
Быть вместе разрешил им бог.

Подсунул руку ей под спину,
Склонив головку на плечо,
Она «плела всю паутину»,
Ей с Тимом было горячо.

И стала медленно, как сонно,
Ладонью гладить его грудь,
Вдруг Тим так быстро и проворно
Опять прижал, «отрезав путь».

Он начал с нею всё сначала,
Всё то, что было на траве,
И, к удивленью, отвечала,
Опять «гостил» в её чреве;.

А в мыслях пронеслось, как веха:
«Какой же дурой я была,
Что боле четверти я века
Блаженства в жизни не нашла».

Считала, мне оно не нужно,
Не признавала я мужчин,
Не знай, чему была послушна,
Боялась я каких причин».