Alcatraz

                ты сам себе
                противник и солдат
                ты сам себе
                мишень винтовка пуля (с)

То, что нас не лечит, не питает –
жрёт мечты и разрушает тело.

И уже не помнишь, как горело
изнутри… чего нутро хотело,
и душа смиренно пыль глотает
во дворе тюрьмы, что сам построил
из причин-условий-ситуаций,
сам распределил сюжет и роли:
сам – тюремщик, сам же – и невольник.
И грызутся бесы девиаций
в непроглядной гуще подсознанья…

Личный кодекс писан в наказанье,
а стереотипы – кости.  Больно
их ломать. Но терпеливость сучья –
топкое прогибистое слово.
В нём – фатальность: липкая живучесть
и покорность. Ты благополучен
внешне, но… сквозьзубно тянешь соло.
Ждёшь. А в зоне «радость» – голод… голод…

«Гнёт креста» – сказал бы пафос гордо
и поправил мягкие яички.
Но твоя химерова порода
вопреки устоям и привычкам,
разорвёт оковы, вскроет коды,
грохнет всю охрану…

«Я свободен!» 

Чтобы вновь переть, не зная броду,
и интуитивно ставить лапы.
О твою щетиновую морду
даже ангел смерти поцарапал
свои крылья. И тихонько хнычет…

Полосато бог судьбу нарежет.
Счастье есть. Но выбор ограничен.
Будь голодным, балуй бесов свежим
ломтиком сочащегося мяса…

Одержимых счастьем не удержит
чёрная фатальность Алькатраса.