Инициация Н

   Ноут всю жизнь много работал. Аккумулятор был изношен, не выдерживал даже получаса клавиатурной дроби – индикатор зарядки начинал судорожно частить. Шнур блока питания страдал от хронических перегибов и недавно перенес второе наложение изоленты. Но подвел вдруг вентилятор. Не сказать, что он был здоровее, но к его тягучей астме Ноут уже привык так, что не замечал натужного дыхания.
   В ту ночь, обожженную дневным июльским зноем настолько, что она даже не в силах была оттолкнуть льняные занавески, Ноут опрометчиво прилег на ворсистый ковер среди маленьких подушек. Ему снился антивирус Касперского, жестоко грызущий страшненького трояна. Из спящего режима Ноута раз за разом выводила кошка, задевавшая мышку в игре с невесть как залетевшим сверчком. Ноут просыпался, его нутро разогревалось от ворса, забившего воздушную решетку, бедный вентилятор хрипел, а потом храпел, ибо Ноут снова погружался в тот же сон с ужасной троянской бойней.
   И – бац! – вентилятор вспыхнул. Пластик под ним сморщился и решетка потянулась обжигающим спагетти в ворсистые заросли. Запахло жаренным. Видимо, замученным сверчком, первым попавшим в пламя, поползшее по ковру. Вторым в него попал шнур блока питания, аккурат ссохшейся изолентой. Искра короткого замыкания на миг отшвырнула тьму, запорошившей картриджным порошком холмы шкафов, долину стола, ложбины стульев и джомолунгму занавески. Даже пламя погасло, будто электрический бог показал земной стихии всю ее тщету – одной пощечиной по румянцу гордыни. Но секундная агония и огонь, получив дикую силу свыше, неистово затрепетал в оргазме соития с растрепанной ночью. Ковер под ними разлезся багровым ландшафтом ожогов, пропадая в паническом дыму подушек.
   Вот тогда героически и умер пылающий вентилятор – задохнулся в страшном хрипе, но сделал по инерции целых семь с четвертью бессмысленных оборота. Ноут же еще таращился подслеповатым монитором позапрошлого поколения на желтые стебли огня. Аккумулятор, несмотря на нитевидный пульс индикатора, держался молодцом…
   Врут, когда говорят, что перед окончательным Делетом все запущенные процессы, вся файлы, вся история загрузок и обновлений тотально активизируются в ОЗУ-памяти, что хард-диск, прежде чем полностью дефрагментируется, откроет все окна, которые затем сольются в один световой поток с немыслимым пиксельным расширением, летящим на встречу с Создателем – Богом Гейтсем или Стивом Богсом, как кому верится, конечно.
   Ноут видел лишь две незакрытые вкладки: с фото кошки (тьфу на нее!) на синем газоне Фейсбука и с галереей чертовы дюжины девиц, кривляющихся в окошках порносайта под надписью «Вам уже есть 18?». Еще на мониторе отразился красивый огнепад, улетевший вверх по исчезающей занавеске. Затем в дымное море пламени синим брызнули осколки стекла и из черного проема окна сунулся в пекло красный багор. Показалось, дохнуло воздухом, если так возможно назвать фантом неимоверно душной атмосферы той ночи. Тем не менее, огонь, переживавший острый шизофренический криз, счел это дуновение за свежий бриз и забился в параноидальном припадке. Бешено ликуя, он проскакал по клавиатуре, оставляя за собой обугленное поле с тлеющими пеньками символов, и только кэпслок, растекаясь, сначала залип, просигналив индикатором SOS, но после с философской обреченностью ушел в прореху пластикового ада.
   Монитор Ноута судорожно замигал. Аккумулятор проявлял чудеса стойкости, а может запредельно высокая температура стала смертельно-сладким допингом для ионно-литиевого сердца. И тут из полного потусторонних всполохов окна ударил узкий и холодный луч воды. Мир страшно зашипел, пропав в клубах пара и гари, поднятых спасительной влагой. Но едва ее брызги попали на раскаленные скулы монитора, как он пошел рябью, закатил вкладки, показав синий экран, и – лопнул! Ноут опрокинулся, оборотив к клубящемуся небу потолка зияющие пустоты меж острых краев стекла. Грязный водоворот подхватил его и, завернув в остатки ковра, отнес к двери. Точнее, к тому, что от нее осталось – это был обвитый полосками огня провал, за которым была черная бездна, всасывающая в себя бесследно исчезающие там останки мокрой материи и облака пара. И Ноут провалился в мрак…
   Это была долгая, долгая, долгая, долгая тьма. Тьма, в которой ничего не было. Затем все стало белым, совершенно белым и абсолютно бескрайним. В этом белом тоже ничего не было.
   Вдруг проступил знак. Потом еще один и еще… Какими-то зверушками побежали они по белому полю. Посредине явственно бежала, словно в снегах, собачка со смешным хвостиком. Затем ниже с капельным звуком одна за другой появились в ряд восемь точек. Они таили что-то знакомое, некий божественный код…
   И - ух! Все озарилось неземным голубым светом! Вверху засияла надпись «Облачное хранилище», а под ней проявились уходящие во все стороны стеллажи полупрозрачного архива, на которых невесомо покачивались папки и файлы Ноута. Почти все! И он ощутил себя в корпусе. В необычайно маленьком, но столь чудесно новом корпусе – без шумных вентиляторов, громоздких блоков питания, трескучих клавиатур и тяжело откидывающихся мониторов.
   Небольшой, по-детски чистый дисплей показал информацию – первую в новой жизни! Это были параметры Мобилы с задорным андроидным сердцем. Но главное, при такой завидной молодости, легкости и малости, в ней с помощью неземного Облака сохранилась недюжинная память Ноута, его зрелая самость и мудрость. Только теперь он стал прекрасной Мобилой, возлежащей на подушечках ладони и нежащийся под сенсорной лаской пальцев, трепетно погружающих в глубины бесценного опыта прошлой жизни.