Летний калейдоскоп. Дух Змеи

- Что мы сегодня делаем?
- Форму и Змею.

Форма - это последовательность движений в тайци, танец энергий, по - другому не объяснишь: спирали, описываемые руками, восьмёрки - бесконечности, рисуемые подошвами ног; взгляд поверх голов зрителей, если таковые есть, отрешённый, но живой: взгляд души, потому что - внутрь. И жар, наполняющий тело, бегущий спиралями по ногам и рукам, если удалось разбудить энергию. Ученикам в течение долгого времени не удаётся разбудить не только энергию, но и собственное тело, потому что тайци - это трудно. Нет, это очень трудно. Это работа, похожая на такую же восьмёрку-бесконечность, потому как нет предела совершенству и совершенствованию.

Змея... Змея - это другое. До этого был Тигр и был Журавль. Две из пяти частей китайской гимнастики цигун. Тигр, Журавль, Змея, Обезьяна,  Дракон. В Тигра моё тело и дух превращаться отказались. Движения ничем, присущим Тигру,  не наполнялись: ни силой, ни бесстрашием. Пальцы ни в какую не становились когтями; шаг, длинный шаг по диагонали, уверенный и мощный у тигра и у преподавателя,  не был - увы! - ни уверенным, ни мощным. Ничего пластично-кошачьего в моих движениях не было. Думаю, что не было, потому что увидеть себя со стороны было никак нельзя, да и не хотелось.

С Журавлём дело обстояло намного лучше, потому что руки, которые отказывались быть тигриными лапами с когтями, послушно и легко расправлялись в крылья. К тому же с равновесием у меня обстоит не так плохо, как могло бы обстоять. Поэтому, стоя на одной ноге, с другой, вытянутой назад, журавлем в полёте я себя немножко ощущала. Хитрость была в том, что, согласно китайским представлениям, равновесия и устойчивости в мире нет и быть не может: нельзя быть журавлём, застывшим в полёте. Полёт - это ветер, это невидимые струи, толкающие и раскачивающие твоё тело. Неважно, Журавль ты или Человек, ставший на несколько мгновений птицей. Поэтому просто стоять на одной ноге с другой ногой, вытянутой назад, раскинув руки-крылья, было ну никак нельзя. Ученику полагалось внутри собственной неподвижности найти подвижность, разрушить оцепенение позы, создать отсутствие равновесия и там уже - лететь, лететь, раскачиваясь, повинуясь указаниям несуществующего ветра, лететь на свой страх и риск, раскинув руки-крылья, со взглядом, устремленным за горизонт.

Моя природная застенчивость ни при каких обстоятельствах не позволила бы мне изображать Обезьяну на публике. Дома! О, дома. Дома я с превеликим удовольствием чесала одну ногу другой, крутила во все стороны головой и передвигалась прыжками по комнате. Но в классе, на уроке, даже зная, что все остальные ученики заняты собой, вернее, отыскиванием собственной внутренней  обезьяны и до моей никому никакого дела нет, преодолеть себя и начать передвигаться по залу так, как вчера вечером дома... Нет, никогда.

Как двигается Дракон, я так и не поняла, хотя движения преподавателя, в тот день бывшего Драконом, мне смутно напомнили кого-то; кто-то когда-то так или очень похоже двигался на экране. Но в любом случае лично мне это не помогло. Силы и стильности дракона у меня внутри оказалось еще меньше, чем силы и уверенности тигра.

- Что мы сегодня делаем на уроке?
- Форму и Змею.

Две руки, превратившиеся в змеиные головы, пальцы сложенные угрожающей щепотью; они высматривают, бесконечно описывая круги; верхняя часть тела раскачивается и тоже описывает круги, круги, круги без конца...Потом руки вырастают вверх, тело тоже растет, вытягивается, становится выше, выше; круги описываются по-прежнему, бесконечные, усыпляющие бдительность того, кто смотрит; две руки уже высоко над головой, это уже капюшон кобры, его ни с чем не спутаешь. Потом скольжение вниз, вниз...и да, атака, обычно двойная.
В тот день, когда мы работали или, попросту говоря, "делали" Змею ( - Что будем делать? - Форму и Змею...) я, стоя за спиной у преподавателя и раскачиваясь вместе с ним ( можно ли раскачиваться в унисон? ), без единой мысли в голове - руки сложены в угрожающие щепоти, тело описывает бесконечные круги - на несколько мгновений, к сожалению, всего на несколько мгновений,  по-настоящему ощутив, почувствовав себя в змеиной шкуре, испытала, а вернее сказать, прожила за эти минуты такое необыкновенное счастье, какого не испытывала со времён своего самого беззаботного детства.
Ликующее, безбрежное счастье вошло в меня и раскачивалось вместе со мной, счастье раскачивало меня... кругами, кругами...усыпляя бдительность того, кто смотрит, того, кто насторожен и бессонен и днём и ночью, и его было так много, счастья... Змеи улыбаются? Я улыбалась.