Великому Бунину. Монте-Соляро

Господин из Сан-Франциско. Монте-Соляро.
... по обрывам Монте-Соляро шла древняя финикийская дорога,
вырубленная  в  скалах ещё во времена праотца.
По её каменным ступенькам спускались от Анакапри два  абруццских  горца.
     Шли они и целая  страна – радостная, прекрасная, солнечная,
словно три страны сразу – простирались под ними:
и каменистые  горбы острова, который почти весь лежал у их ног,
и та сказочная синева, в которой  плавали они,
     и сияющие утренние пары над морем к  востоку становились всё краше
под ослепительным солнцем, которое уже жарко грело,  поднимаясь всё выше и выше,
и туманно-лазурные, ещё по-утреннему зыбкие массивы Италии, её  близких  и далёких гор,
красоту  которых  бессильно  выразить  человеческое  слово до сих пор. 
    На полпути  они  замедлили  шаг:  над  дорогой,  в   гроте   скалистой   стены Монте-Соляро,
вся озарённая Солнцем, вся в блеске и тепле, посылаемом солнечным жаром,
стояла  в белоснежных гипсовых одеждах
и в царском венце, золотисто-ржавом от непогод, подобно золотистому хлебу,
матерь божия, кроткая и милостивая,
с очами, поднятыми к небу...
–––––––––– 

Иван Алексеевич Бунин. Господин из Сан-Франциско. (Отрывок)
... по обрывам Монте-Соляро шла древняя финикийская дорога, вырубленная  в  скалах... по ее каменным ступенькам спускались от Анакапри два  абруццских  горца. Шли  они  -  и  целая  страна, радостная, прекрасная, солнечная, простирались под ними: и каменистые  горбы острова, который почти весь лежал у их ног, и та сказочная синева, в которой  плавали они, и сияющие утренние пары над морем к  востоку, под ослепительным солнцем, которое уже жарко грело,  поднимаясь все выше и выше, и туманно-лазурные, еще по-утреннему  зыбкие  массивы  Италии,  ее  близких  и далеких гор, красоту  которых  бессильно  выразить  человеческое  слово.   На полпути  они  замедлили  шаг:  над  дорогой,   в   гроте   скалистой   стены Монте-Соляро, вся озаренная солнцем, вся в тепле  и  блеске  его,  стояла  в белоснежных гипсовых одеждах и в царском венце, золотисто-ржавом от непогод, матерь божия, кроткая и милостивая, с очами, поднятыми к небу...
Васильевское. 10. 1915.