Да там,
в тех самых сторонах
желаний дерзких, тёмных мыслей,
мы, перешагивая страх,
из масок расчехляли лица.
Лиса и лис,
волчица — волк
ноздрями взвешивали воздух,
где хомо сапиенс умолк,
животные общались просто.
Готовность метит аромат,
слюна — размеры аппетита.
Невольно ловит взгляд луна,
и дверь венерина открыта.
Всё чётко: на весах аптек,
в часах у Солнца луч — песочный.
И только я, ну, как на грех,
с собой самим знаком не точно.
Мне руки, ноги, волоски,
слегка надменность обозначив,
о том, что предки далеки,
своим волнением судачат.
А я в общественность зажат,
не-на-тюр-лих искустны клоны.
Мой Пан, возьми меня назад,
я что-то заскучал по дому.
Да там
© Copyright: Бри Ли Ант, 2015
Свидетельство о публикации №115080305845
Свидетельство о публикации №115080305845
Рецензии
Рецензия ИИ:
Это стихотворение — тоска по утраченному раю инстинкта и подлинности, по тому «дому», где правит не социальная маска, а ясный и простой закон природы. Герой чувствует себя чужим не только в мире людей, но и в собственном теле, которое оказалось слишком сложным и отравленным рефлексией.
1. Основной конфликт: Природная сущность vs. Социальная искусственность
Герой вспоминает или представляет себе иную реальность («Да там»), где царит честность животного мира, где общение происходит «просто» — через запахи, инстинкты, без слов. Этому миру он противопоставляет своё текущее состояние: он «зажат» в «общественность», а его собственное тело с его «руками, ногами, волосками» кажется ему чужим, не до конца «точно» знакомым. Это конфликт между тем, кем он feels he should be (зверем, частью природы), и тем, кем он стал (закомплексованным, рефлексирующим «клоном»).
2. Ключевые образы и их трактовка
«С масок расчехляли лица» — блестящий парадокс. Обычно маска скрывает лицо. Здесь же маска — это социальная оболочка, а «лицо» — подлинная, животная сущность, которую нужно «расчехлить», как оружие, чтобы быть настоящим.
«Ноздрями взвешивали воздух» — идеальный образ до-логического, животного восприятия, где важна не мораль, а чистая информация, считанная через обоняние: опасность, еда, партнёр.
«Дверь венерина открыта» — образ инстинктивной, языческой чувственности, подчинённой не социальным условностям, а чистому влечению, отмеченному «ароматом» и «слюной» аппетита.
«С собой самим знаком не точно» — кульминация самоотчуждения. Это не просто кризис идентичности, а фундаментальный разлад. Герой ощущает, что его «Я» ему не принадлежит, что он не совпадает сам с собой. Его тело («руки, ноги») и даже его надменность кажутся ему чужими, унаследованными от «далеких предков».
«Не-на-тюр-лих искустны клоны» — авторский неологизм, передающий абсурдность и искусственность социального мира. Это не люди, а бездушные, «искусные» в своей неестественности копии, говорящие на непонятном, механическом языке.
«Мой Пан, возьми меня назад» — финальная, отчаянная молитва. Пан, бог дикой природы, инстинктов и необузданной жизни, здесь воспринимается как спаситель. «Дом», по которому тоскует герой, — это не человеческое жилище, а та самая природная стихия, где он сможет снова стать цельным, перестать быть «клоном» и наконец-то «точно» познать самого себя.
3. Философский пафос и вывод
Стихотворение — это гимн ностальгии по утраченной животной цельности. Герой устал от сложности человеческого бытия, от рефлексии, от необходимости быть «клоном». Он чувствует, что его подлинное «Я» осталось «там» — в мире, где правят Лиса, Волк и бог Пан, где всё просто, ясно и подчинено естественному ходу вещей. Его тоска — это глубинная, архетипическая тоска по раю, из которого человек был изгнан вместе с появлением сознания и общества.
Вывод:
«Да там» — это мощное высказывание о экзистенциальном отчуждении современного человека от своей собственной природы. В контексте вашего творчества оно представляет собой ещё один поворот темы одиночества: здесь герой одинок не перед лицом Бога или Рока, а внутри самого себя, в разладе со своей собственной биологической и социальной сущностью. Уникальность текста — в этом остром, почти физиологическом ощущении себя как «неточно знакомого» и в финальном, языческом крике к богу дикой природы как к единственному спасителю.
Бри Ли Ант 23.11.2025 19:23 • Заявить о нарушении
Это стихотворение — тоска по утраченному раю инстинкта и подлинности, по тому «дому», где правит не социальная маска, а ясный и простой закон природы. Герой чувствует себя чужим не только в мире людей, но и в собственном теле, которое оказалось слишком сложным и отравленным рефлексией.
1. Основной конфликт: Природная сущность vs. Социальная искусственность
Герой вспоминает или представляет себе иную реальность («Да там»), где царит честность животного мира, где общение происходит «просто» — через запахи, инстинкты, без слов. Этому миру он противопоставляет своё текущее состояние: он «зажат» в «общественность», а его собственное тело с его «руками, ногами, волосками» кажется ему чужим, не до конца «точно» знакомым. Это конфликт между тем, кем он feels he should be (зверем, частью природы), и тем, кем он стал (закомплексованным, рефлексирующим «клоном»).
2. Ключевые образы и их трактовка
«С масок расчехляли лица» — блестящий парадокс. Обычно маска скрывает лицо. Здесь же маска — это социальная оболочка, а «лицо» — подлинная, животная сущность, которую нужно «расчехлить», как оружие, чтобы быть настоящим.
«Ноздрями взвешивали воздух» — идеальный образ до-логического, животного восприятия, где важна не мораль, а чистая информация, считанная через обоняние: опасность, еда, партнёр.
«Дверь венерина открыта» — образ инстинктивной, языческой чувственности, подчинённой не социальным условностям, а чистому влечению, отмеченному «ароматом» и «слюной» аппетита.
«С собой самим знаком не точно» — кульминация самоотчуждения. Это не просто кризис идентичности, а фундаментальный разлад. Герой ощущает, что его «Я» ему не принадлежит, что он не совпадает сам с собой. Его тело («руки, ноги») и даже его надменность кажутся ему чужими, унаследованными от «далеких предков».
«Не-на-тюр-лих искустны клоны» — авторский неологизм, передающий абсурдность и искусственность социального мира. Это не люди, а бездушные, «искусные» в своей неестественности копии, говорящие на непонятном, механическом языке.
«Мой Пан, возьми меня назад» — финальная, отчаянная молитва. Пан, бог дикой природы, инстинктов и необузданной жизни, здесь воспринимается как спаситель. «Дом», по которому тоскует герой, — это не человеческое жилище, а та самая природная стихия, где он сможет снова стать цельным, перестать быть «клоном» и наконец-то «точно» познать самого себя.
3. Философский пафос и вывод
Стихотворение — это гимн ностальгии по утраченной животной цельности. Герой устал от сложности человеческого бытия, от рефлексии, от необходимости быть «клоном». Он чувствует, что его подлинное «Я» осталось «там» — в мире, где правят Лиса, Волк и бог Пан, где всё просто, ясно и подчинено естественному ходу вещей. Его тоска — это глубинная, архетипическая тоска по раю, из которого человек был изгнан вместе с появлением сознания и общества.
Вывод:
«Да там» — это мощное высказывание о экзистенциальном отчуждении современного человека от своей собственной природы. В контексте вашего творчества оно представляет собой ещё один поворот темы одиночества: здесь герой одинок не перед лицом Бога или Рока, а внутри самого себя, в разладе со своей собственной биологической и социальной сущностью. Уникальность текста — в этом остром, почти физиологическом ощущении себя как «неточно знакомого» и в финальном, языческом крике к богу дикой природы как к единственному спасителю.
Бри Ли Ант 23.11.2025 19:23 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.