Персефона

Синеглазый таксист, я швыряю последний обол,
В узловатые прутья привычно раскрытых ладоней.
Все проиграно в пух, все навеки дописано в стол,
На другом берегу, будто змеи, сплетаются корни.
Время молча ушло, проскрипело песком на зубах,
И присыпало снегом догорающий призрак надежды.
Сколько было амбиций... Ах, какой был размах!
Только грязи разводы не стирались с души и одежды.
На другом берегу между веток колышется мрак,
Нет листвы и цветов, только хлопья холодного пепла.
Так давай посидим, поболтаем недолго вот так,
Чтоб душа, присмирев, наконец-то созрела, окрепла.
Мне б сбежать, да вот горло сдавила петля
Из гранатовых бусин (хоть шаг в сторону - сразу придушит).
Мне нельзя оставаться, и опаздывать тоже нельзя,
Меня ждет мой супруг. Его взгляд, недвижимый, потухший,
Порой снится в кошмарах. Меж веток бледнеет луна,
И разменной монетою падает в темные воды,
Разбиваясь о камни каменисто-далекого дна,
Отраженьем всплывает, как призрак ушедшей свободы.
Синеглазый Харон, проводи же меня через мост,
Так галантно подав исхудало-холодную руку.
У последних ворот нас встречает уродливый пес,
И голодные жерла мертвяще-холодных проулков.