1000-791. О моде на татуировку...

Мой сослуживец Вася весь исколот -
Есть татуировки на руках, ногах, спине.
*Зачем ты делаешь их, ведь ты же молод -
Тебя можно повесить, как картину, на стене.*

Он мне ответил, -*Мне нравится и модно,
Есть деньги, чтобы наколоть, живу не бедно - не голодный,
До старости ведь далеко ещё, а может быть потом
Научатся снимать татуировки - мы к тому придём.*

И я ему историю одну поведал, чтоб он знал,
Чтоб он почувствовал, что глупость делает, чтобы понял,
Чтобы других, ещё кто не кололся, пусть предупредил,
Его об этом очень долго убеждал я и просил...


С соседней девятиэтажки Петрович, под девяносто старичок -
Я с ним не очень  близок - просто так знаком,
На лавке, у подъезда, подсел ко мне разок ,
И разговор пошёл обычный - всё о том, о сём.

Он мне сказал, что недоволен внучкой очень -
Не слушается, а сейчас без разрешения *тату*
Хочет себе, какая у подружки есть, такую  точно,
Не понимает, что потом не удалить заразу ту.

*Вот парни ходят, руки - чернота  сплошная,
Что там наколото - попробуй, если сможешь, разберись.
Вот у меня наколка тоже есть очень простая -
Детишкам нам в концлагере колол один фашист.*

Старик поднял рукав, и я увидел пятизначный номер -
Сквозь кожу сморщенную всёж виден мне он был...
*Я жив остался, хоть был всегда голоден, но не помёр.
После войны, когда на Родину вернулся, его не удалил.

Когда смотрю я на него - кровь стынет в венах -
Я вспоминаю всех ребят, что в лагере были со мной -
У нас кровь брали, и хотели, чтоб мы непременно
Все с номерами были - учёт они вели такой.

У взрослых, слышали, которые с наколками встречались,
Смерти случались часто,  в основном от голода и от работы,
У многих голых была снята кожа с *тату*, они сжигались,
А кожа их с татуировкой шла на абажуры для кого-то.*

Я видел, что старик растроен, воспоминания его задели мою душу:
*Отец, спасибо, расскажи, как ты живёшь сейчас?*
*С концлагерем её сравнить нельзя - живу  я много лучше, слушай,
Как все пенсионеры, денег мало, но власть заботится о нас!*

Поднялся, попращался и пошёл на палку опираясь -
Я помощь предложил - *Сиди,- сказал, - сынок!*
И я сидел, а сердце разрывали  боль и  жалость...
С тех пор на *тату*, что имеются  у многих, я смотреть не мог.

Пётр Кантарович.