Великому Бунину. Море, кипарисы

Три рассказа. Кавказ. Море, кипарисы.

    Когда жар спадал  и мы открывали окно,
часть моря, видная из него между кипарисов, стоявших на скате под нами на небольшой высоте,
имела цвет фиалки и лежала так ровно, мирно,
что, казалось, никогда не будет конца этому покою, этой красоте.
     На  закате часто громоздились за морем удивительные  облака,
они пылали так великолепно, сияя издалека...
    Ночи были  теплы  и непроглядны,
в чёрной  тьме плыли, мерцали, светили топазовым светом огненные мушки,
стеклянными колокольчиками звенели древесные лягушки.
Когда глаз привыкал к  темноте,
выступали  вверху  звёзды  и гребни гор,
над деревней вырисовывались деревья, которых днём не замечали до этих пор.
    И всю ночь  слышался  оттуда,  из  духана,  глухой  стук  в  барабан 
и  горловой, заунывный,  безнадежно-счастливый  вопль –
как  будто  всё  одной  и  той  же бесконечной песни далёких стран.    
     Недалеко от нас, в  прибрежном овраге,  спускавшемся из  лесу  к  морю, как по невысоким ступенькам крылечка,
быстро прыгала по  каменистому  ложу  мелкая, прозрачная речка. 
    Как чудесно дробился, кипел её  блеск в тот таинственный час, 
когда из-за гор и лесов, точно какое-то дивное существо,
пристально смотрела поздняя Луна на нас!      
      Иногда по ночам надвигались с  гор  страшные тучи,  шла злобная буря,
в шумной  гробовой черноте  лесов то и  дело разверзались  волшебные  зелёные бездны, пугая, гремя,
и  раскалывались в небесных высотах допотопные удары грома, словно  падали на нас; 
тогда  в лесах просыпались и мяукали орлята, ревел  барс... 

–––––––
Иван Алексеевич Бунин. Три рассказа. Кавказ. (Отрывок)

Когда жар спадал  и мы открывали окно, часть моря, видная из него между кипарисов, стоявших на скате под нами, имела цвет фиалки и лежала так ровно, мирно, что, казалось, никогда не будет конца этому покою, этой красоте.      На  закате часто громоздились за морем удивительные  облака, они пылали так  великолепно...     Ночи были  теплы  и непроглядны, в черной  тьме плыли, мерцали, светили топазовым светом огненные мухи, стеклянными колокольчиками звенели древесные лягушки. Когда глаз привыкал к  темноте, выступали  вверху  звезды  и гребни гор, над деревней вырисовывались деревья, которых мы не замечали днем. И всю ночь  слышался  оттуда,  из  духана,  глухой  стук  в  барабан  и  горловой, заунывный,  безнадежно-счастливый  вопль  как  будто  все  одной  и  той  же бесконечной песни.      Недалеко от нас, в  прибрежном овраге,  спускавшемся из  лесу  к  морю, быстро прыгала по  каменистому  ложу  мелкая, прозрачная речка.  Как чудесно дробился, кипел  ее  блеск в тот таинственный час,  когда из-за гор и лесов, точно какое-то дивное существо, пристально смотрела поздняя луна!      Иногда по ночам надвигались с  гор  страшные тучи,  шла злобная буря, в шумной  гробовой черноте  лесов то  и  дело разверзались  волшебные  зеленые бездны и  раскалывались в небесных высотах допотопные удары грома.  Тогда  в лесах просыпались и мяукали орлята,  ревел  барс...